В его движениях появилась сознательность, и он отступил, решив быть внимательнее со своим противником.
Повелители Ночи пробились на галерею, и там завязался яростный бой: последняя горстка Ультрамаринов продавала свои жизни так дорого, как только могла. Их ненависть к предателям пересилила мрачное удовольствие, которое Повелители Ночи получали от битвы, и на мгновение им удалось оттеснить врагов назад. Это была последняя победа, да и той предстояло радоваться недолго.
Многие смертные члены экипажа предпочли застрелиться, чтобы их не взяли живыми. Последних Ультрамаринов сбросили с галереи и пронзили оружием с пилообразными лезвиями или, взяв в тиски, застрелили. Кровь блестела повсюду. В зале, где совсем недавно стоял холод, теперь было жарко от битвы, шумно от грохота мощного оружия и душно от фузелинового дыма.
Адалл продолжал сражаться и уже достал болт-пистолет. Повелители Ночи — те, кто не тащил кричащих пленников из зала, — встали рядом с ними кругом. Один поднял болтер, намереваясь выстрелить Адаллу в спину. Адалл видел это, но в тот момент отражал несогласованные атаки пары воинов и не мог как-то помешать ему. Он ждал финального выстрела, не переставая сражаться, но предатель в разукрашенной броне магистра когтя покачал головой, постучал по собственному оружию, и воин опустил болтер.
Значит, ему хотя бы позволят умереть с честью.
Двое атаковали его снова и снова. Он редко попадал, а когда это все же случалось, снаряды из болт-пистолета не ранили их, а лишь вынуждали отступить, пока в магазине не осталось патронов, и ему пришлось отбросить оружие.
Он избрал своей целью глефщика. Адалл был знаменит своей скоростью и отлично владел клинком, что не раз обеспечивало победу над братьями, но еще ни разу его способности не подвергались столь суровому испытанию.
Глефщик помедлил, и Адалл изменил направление атаки, чтобы отогнать воина с топором. Тот блокировал удар, слегка повернув голову топора, но это дало Адаллу достаточно времени, чтобы скользнуть в пространство между ними, где их большое оружие было неэффективно из-за близости к противнику. Он сильно ударил обладателя топора локтем в горжет, оттолкнув назад, и сделал выпад мечом к груди второго.
Клинок не достиг цели. Воина скрыла полоса белого света, а затем Адалл увидел, что его рука исчезла. Искореженные обломки меча упали на пол.
Их командир поднял дымящуюся волкитную серпенту.
— Браво, — оценил капитан, — но нужно поторапливаться. Становится скучно, к тому же не хочется отставать от графика. — Он держался надменно, отчего сразу же вызвал у Адалла отвращение. — Келленкир, Келлендвар, прикончите его.
Глефщик замахнулся оружием и ударил Адалла древком чуть выше лодыжек, опрокинув его на пол.
— Я его возьму.
Второй воин, держащий свой топор поперек живота, взглянул на него:
— Он заслужил быструю смерть. Он хорошо сражался.
Воины выжидающе посмотрели на своего командира.
Командир когтя покачал головой:
— Только не он. У него был шанс. Келленкир, делай с ним, что хочешь, но помни, что ты уже дважды у меня в долгу. Один раз — за свою жизнь, второй — за его смерть.
Глефщик, Келленкир, неохотно поклонился магистру когтя.
— Свяжитесь с лордом Крукешем, скажите ему, что станция моя… — Магистр когтя нахмурился и исправился: — Его.
Он окинул взглядом разрушения.
— Потери чрезмерно велики. Если так продолжится, желание Крукеша исполнится и я погибну. Чего ждете? Унесите его! — властно бросил он. — Его несговорчивость слишком дорого нам стоила.
Келленкир наклонился к Адаллу и прицепил ему на броню какой-то предмет. Тот выбросил в доспехи мощный заряд энергии, и дополнительные мышцы сократились, а экран шлема погас. Гул силового генератора резко понизился до тишины. Доспехи больше не работали.
— Теперь ты увидишь другие мои умения, Ультрамарин, — сказал глефщик.
Он махнул двум воинам, чтобы те подняли капитана.
Смерть Адалла в итоге не была ни быстрой, ни героической.
Глава 16
Разграбленный город
Площадь ужаса
Нежданное спасение
Укрывшись в заброшенной ферме, 1-я Сотинская смотрела, как горит их город.
По Сотополису разносился звук выстрелов — жуткий грохот болтеров, который даже с такого расстояния ни с чем нельзя было спутать. Небо над легионерским кастеллумом периодически освещалось огнем из пушек. Пламя захватило центр города и уже катилось по окружающим полям агриколума. Серпы огня раздувались морским ветром и жадно въедались в сухие посевы.
— Они все сжигают, — сказал Боларион. — Зачем так делать?
Вителлий разглядывал Сотополис через полевой бинокль.
— Это не завоевание. Они все уничтожают.
— Я слышал, что предателям нужны убийства, а не согласие. Может, это Пожиратели Миров? — дрогнувшим голосом спросил Говениск. — Они вырезают всех, кого встретят, для развлечения.
— И они даже не худшие из них, — пробормотал Боларион.
— Каков план, лейтенант? — спросил Мерик. — Нам нельзя спускаться всем вместе. Нас заметят.
Солдаты наблюдали за городом из главного здания фермы — длинного одноэтажного дома, к которой был пристроен хлев для скота. Сотинцев долго уговаривали переселиться в город, и ферму оставили от силы пять лет назад.
Сота жадно отобрала принадлежавшую ей когда-то землю. Пастбища почти исчезли под молодыми скородеревьями. В дворовых постройках, от которых остались лишь квадраты без крыши, покачивались рощи. Деревья росли даже из куч мусора, пробивая корнями стены и постепенно разрушая здания. Но главный дом еще стоял, крыша с потрескавшейся глиняной черепицей никуда не делась, в окнах оставалось драгоценное стекло. Внешняя стена была почти цела. Ферма расположилась на широком уступе у подножия горы. Сзади уступ оканчивался высокой скалой, в которой зиял вход в одну из пещер Фароса. Спереди тоже высились скалы. От Сотополиса к плато вела тропа, переходящая в вырубленную в скале лестницу. Обрыв впереди был достаточно высоким и давал хороший обзор города, а край его так оброс, что солдат не было видно. В целом ферма представляла собой отличное естественное укрепление, и взвод рассредоточился по уступу, погрузившись в безмолвное ожидание.
— Надо было остаться в горе. В городе опасно, — сказал Говениск. — Я всегда это говорил.
— Электричество, вода, горячий душ. Много еды. Люди, которые на это жалуются, просто ослеплены ностальгией, — сказал Боларион.
— Да что ты? А вот я, когда все это закончится, вернусь и буду жить там, — ответил Говениск.
От городского генераториума поднялся гриб огня, а грохот взрыва прокатился по скалам до самого леса. Лесные обитатели тревожно заверещали, но вскоре вернулись к беспокойному ночному гулу.
— Город уничтожат, — возразил Вителлий. — Возможно, выбора и не будет.
— Мы собираемся просто сидеть
