Темное братство
Ретранслятор
Засада
Тридцать два Повелителя Ночи сидели в сумрачной комнате. Они держались разрозненно, погрузившись каждый в свои темные мысли. Четырнадцать дней в тюрьме собственных доспехов сильно подпортили им настроение. Они больше не насмехались друг над другом, не шутили и не дрались. В воздухе веяло скукой. Приглушенные молнии из арко-проекторов раздражающе мигали в сумраке. Линзы шлемов зловеще светились красным, окутывая маски смерти, нарисованные на лицевых пластинах, грозными тенями.
Комната имела радиус тридцать метров, а потому у каждого из братьев было более чем достаточно места, чтобы сидеть в стороне от остальных и предаваться отвращению к товарищам. Несколько космодесантников впали в полубессознательное состояние каталепсического сна. Один без конца ковырял в полу зазубренным ножом, вырезая на металле никому не известные узоры ненависти.
Гендор Скрайвок, магистр когтя в 45-й роте, восхищался стоицизмом своих воинов, пока тот не пропал. Он понимал, что у них есть все причины быть не в духе. Им обещали свободу от ложного Императора, а в результате они оказались пленниками собственных амбиций, запертыми в керамитовых камерах на спящем корабле непонятно где. В его собственных доспехах воняло немытым телом, переработанным воздухом и химическими очистителями. Пустой желудок громко урчал. Его люди были в таком же состоянии.
Его рота была не самой счастливой в Империуме. После нескольких месяцев на борту почти мертвого корабля «Умбровый принц» на окраине Сотинской системы просить их о чем-либо было рискованно. Ему нужно было как можно скорее продемонстрировать успехи.
В миллионный, казалось, раз магистр когтя оглядел комнату, в которой они сидели. Гендор уже много дней назад бросил попытки найти здесь что-нибудь новое, но это помогало убить время. Центральный зал ретрансляционной станции представлял собой огромный цилиндр, пересекаемый сетью простых металлических балок. Многочисленное оборудование было с монотонной частотой отмечено штемпелем Шестерни Механикум. В центре стояла высокая полая колонна. И стены, и колонну опутывали бессчетные провода и оптические кабели, собранные в пучки металлическими стяжками, скрученные замки на которых имели оттиск со все тем же символом марсианского Культа. Повсюду неритмично мигали огоньки, словно глаза механических крыс, прячущихся под проводами.
Организованный хаос оборудования неведомым образом казался патологически аккуратным и поразительно неряшливым одновременно.
На втором и третьем уровнях находились кольцевые мостики: один у внешней стены и один вокруг колонны. Все четыре уровня соединялись лестницами с круглым ограждением, и на каждом вокруг колонны располагалось по одной рабочей станции. Использовать их было невозможно: порты выгрузки данных, оптические передатчики и прочие способы получения информации могли использовать только те, у кого были нужные физические модификации. На станциях были экраны, но примитивные. Комплекс был рассчитан на техноадептов и безмозглые машины. В этом царстве Бога-Машины никому не было дела до удобства тех, кто ему не служил. Даже атмосфера была временной уступкой живым и собиралась обратно в резервуары, когда станция пустовала. Ею управляли пять сервиторов, чьи лишенные конечностей туловища лежали в покрытых конденсатом капсулах жизнеобеспечения, спрятанных глубоко в лесу проводов.
Воздуха не было, как и гравитации, и свет почти отсутствовал. Когда они только прибыли, Скрайвок приказал своим людям ничего на станции не трогать, опасаясь, что увеличение нагрузки на маломощную систему обеспечения поднимет тревогу и выдаст их присутствие хозяевам.
Это было разумное решение, но восприняли его не очень благосклонно. Недовольство воинов усиливалось одновременно с вонью в их доспехах.
Все шло не так. Он не должен был уговаривать солдат, которые когда-то без вопросов выполнили бы любой его приказ. Они должны были быть свободны. Он погрузился в мечты. Он представлял Галактику без Империума, где он мог использовать свои легионерские способности для достижения собственных целей, а не для того, чтобы сражаться и умирать, не получив и слова благодарности, ради амбиций далекого Императора. Он представлял себя королем, которого почитает преисполненный страха народ. Это была приятная мысль, и он отчаянно пытался прогнать сотни противоположных картин, где его низвергали собственные рабы, или он погибал в войне Хоруса, или получал удар ножом от подчиненного, не успев выбраться из этого проклятого места.
Присущая его легиону мрачность неизменно отравляла все мечты.
К радости Сквайвока, размышления прервал щелчок вокса.
— Магистр когтя, Тринадцатый легион приближается.
— Наконец-то! — отозвался Гендор, не скрывая облегчения.
Остальные медленно и недовольно ожили.
— Я уж начал думать, что они не поведутся на приманку.
— Ты сомневался в моем плане, Келлендвар?
Палач Скрайвока пожал плечами, и автореактивные механизмы в наплечниках тихо прожужжали, подстраиваясь под движение.
— Ты ошибался раньше.
— Нечасто, палач.
К досаде Гендора, к разговору решил присоединиться психически неустойчивый брат Келлендвара:
— Я думал, что после столького времени в темноте тебе все-таки надоело впустую прятаться по теням, Скрайвок. Засада — выбор трусливого охотника, — сказал Келленкир. — Нам следует атаковать напрямую, обрушить свой гнев на Ультрамар в открытой войне. Посеять ужас в сердцах жалких подданных Жиллимана!
Скрайвок раздраженно хмыкнул и показательно отвернулся от одного брата к другому.
— Келлендвар, не думай, что если пользуешься моим расположением, то я готов закрывать глаза на отношение Келленкира. Я не потерплю дерзость, тем более когда победа почти наша. Держи его под контролем. Я не буду повторять для него наш план.
— Две недели в полном вакууме подпортили ему настроение, — ответил Келлендвар. — Да и меня после такого радость не переполняет.
— Возможно, тебе стоит напомнить ему, что захватить тот корабль — это единственный способ выбраться со станции.
Келленкир пренебрежительно заворчал:
— «Победа почти наша»? Какого же высокого мнения о тебе лорд Крукеш. И какого высокого мнения ты сам о себе.
— Скоро мы атакуем открыто, Келленкир, — заверил Скрайвок, — и установим в карманной империи Жил-лимана правление ужаса, а сами станем князьями всех обозримых миров, но сделаем это, не рискуя немедленной гибелью! Мы должны отнять у них маяк. А для этого надо взять Сотинскую орбитальную платформу. Но первый шаг на пути к победе — это захват того корабля. И мы его захватим, понятно тебе? Ты — воин, достойный самых жутких эпитетов, Келленкир, и мою ненависть к тебе вдвое перевешивает уважение к твоим талантам. Но хитрости тебе недостает. Не подвергай больше мои планы сомнению.
Скрайвок демонстративно подошел к колонне в центре зала — удивительной антенне, которую Ультрамарины использовали, чтобы усиливать свои вокс-сигналы до уровня, при котором они пробивались через рев шторма. Его офицер связи Галливар был отчасти перфекционистом и все эти дни стоически провел перед пультом в ожидании приказа, соединив кабелем свой массивный коммуникатор на модифицированных доспехах и ядро связи. Перед ним стоял зеленый фосфорный экран. На нем по дрожащему полю двигалась мигающая точка, направляясь к относительно четкому пятну-станции в центре. Для обеих точек были выведены потоки идентифицирующих данных.
— «Нравственность», эсминец класса «Яд». Идеальная цель, — сказал Скрайвок. — Удача действительно на нашей стороне. Беренон,
