– Потрясающе! – возбужденно выкрикнула репортерша. – Так и вижу заголовок: «Уроды сброшены в львиную яму!» Подождите, вот прочтут это читатели «Дейли пунктилио»!
Солнышко издала самое громкое рычание, на какое была способна, и показала пальчиком на графа Олафа.
– Чабо хочет сказать на своем полуволчьем языке, что столкнуть нас в яму должен Граф Олаф. Ведь именно ему принадлежит идея львиного шоу, – объяснил Клаус.
– А ведь и правда! – воскликнул прыщавый. – Пусть Олаф столкнет Беверли-Эллиота в яму!
Граф Олаф бросил свирепый взгляд на Бодлеров, а потом оскалил свои грязные зубы в улыбке, глядя на толпу.
– Я бесконечно польщен вашим предложением, – он слегка поклонился, – но, боюсь, ничего не получится.
– Почему это? – осведомилась женщина с пестрыми волосами.
Граф Олаф с минуту помедлил, а потом издал короткое пронзительное «апчхи», такое же искусственное, как ворчание Солнышка.
– У меня аллергия на всех кошачьих, – объяснил он. – Слышите? Я уже чихаю, хотя еще не ступил на доску.
– Почему-то аллергия не мешала вам бить львов хлыстом, – заметила Вайолет.
– Верно, – вставил крюкастый. – Первый раз слышу, что у вас аллергия, Олаф.
Граф Олаф сверкнул глазами на своего пособника.
– Леди и джентльмены… – начал он, но толпа больше не желала слушать никаких речей.
– Давай толкай урода в яму, Олаф! – раздался крик, и все одобрительно зашумели.
Граф Олаф нахмурился, но все же схватил Клауса за руку и подвел старших Бодлеров к доске. Толпа вокруг ревела, львы внизу рычали. Бодлерам стало ясно, что Графу Олафу не больше их хочется приближаться к голодным львам.
– Вообще-то, сбрасывать людей в ямы не моя работа, – нервно сказал Граф Олаф, обращаясь к толпе. – Я, собственно, актер.
– У меня есть идея, – неожиданно проговорила Эсме фальшиво-сладким голосом. – Мадам Лулу, почему бы вам не пройти по доске и не столкнуть ваших уродов вниз?
– Не моя работа тоже, пожалуйста, – запротестовала Мадам Лулу, с беспокойством глядя на детей. – Я гадаю, а не сбрасываю уродов в яму.
– Не скромничайте, Мадам Лулу, – проговорил Граф Олаф с гадкой усмешкой. – Конечно, идея львиного шоу принадлежит мне, но вы самое главное лицо на этом карнавале. Займите мое место на доске, а мы все посмотрим, как кто-то будет падать в яму, где его ждет смерть.
– Какое любезное предложение! – вскричала репортерша. – Вы удивительно великодушный человек, Граф Олаф!
– Сейчас посмотрим, как Мадам Лулу сбросит Беверли-Эллиота ко львам! – закричал прыщавый, и все опять поддержали его одобрительными возгласами.
По мере того как начинала срабатывать психология толпы, возбужденные зрители становились все более управляемыми, и гадалку встретил громкий взрыв аплодисментов, когда она, нервничая, заняла место Олафа. Доска затряслась под тяжестью такого количества людей, и Бодлеры с трудом удержались на ногах. Толпа ахнула в напряженном волнении, а затем застонала, когда двум замаскированным детям удалось устоять.
– Ах, как волнующе! – взвизгнула репортерша. – Может, и Лулу тоже упадет?
– Да, – процедила Эсме, – может, и упадет.
– Мне наплевать, кто свалится! – заорал грубиян, раздосадованный задержкой зрелища агрессивности и неряшливого обжорства. Он швырнул стакан с холодным напитком в яму, облив нескольких животных. Недовольные львы зарычали. – По мне, так дамочка в тюрбане такой же урод, как двухголовый. Мне все одно, кто это будет.
– Мне тоже! – присоединился к нему зритель в шляпе, на которой красовалась надпись «Карнавал Калигари». – Прямо не терпится, чтоб шоу началось! Надеюсь, у Мадам Лулу хватит храбрости столкнуть урода в яму.
– При чем тут храбрость? – хихикнул лысый олафовский приспешник. – Все обязаны делать то, чего от них ожидают. Разве у них есть выбор?
Вайолет с Клаусом достигли конца доски. Они изо всех сил старались придумать ответ на вопрос лысого. Под ними толпились рычащие голодные львы, так тесно прижатые друг к другу, что они казались клубком когтистых лап и разинутых пастей; кругом сгрудилась ревущая людская масса, и на лицах зрителей застыли выжидающие улыбки. Бодлерам удалось-таки довести их до белого каления, но пока не представлялось никакой возможности улизнуть в сумятице, и похоже было, что благоприятный случай вряд ли представится. Вайолет с трудом повернула лицо к брату, а Клаус скосился на нее, и Солнышко разглядела слезы в глазах брата и сестры.
– Кажется, наше везение кончилось, – шепнула Вайолет.
– Головы, прекратите шептаться! – страшным голосом приказал Граф Олаф. – Мадам Лулу, сейчас же столкните их!
– Мы стараемся усилить напряжение! – в отчаянии крикнул Клаус.
– Напряжения и так хватает, – с нетерпением в голосе ответил мужчина с прыщавым подбородком. – Надоела мне вся эта тягомотина!
– И мне тоже! – закричала женщина с пестрыми волосами.
– И мне! – крикнул кто-то, стоящий поблизости. – Олаф, хлестни-ка Лулу! Живо перестанет тянуть!
– Одну минуту, пожалуйста. – Мадам Лулу сделала шаг к Вайолет и Клаусу. Доска снова закачалась, львы зарычали, надеясь наконец заполучить свой ланч. Мадам Лулу взглянула на старших Бодлеров безумным взглядом, и дети заметили, что она еле заметно пожала плечами под мерцающей тканью.
– Хватит! – крюкастый в нетерпении шагнул вперед. – Похоже, у одного меня хватит храбрости это сделать!
– Ну нет, – проговорил Хьюго, – у меня тоже хватит, да и у Колетт и Кевина тоже.
– Чтоб уроды были такими храбрыми? – фыркнул крюкастый. – Не смеши меня.
– Мы в самом деле храбрые, – настаивал Хьюго. – Граф Олаф, дайте нам это доказать, и тогда вы наймете нас на работу!
– Найму вас? – Граф Олаф нахмурился.
– Чудесная идея! – воскликнула Эсме, как будто не она сама это придумала.
– Да, – подтвердила Колетт, – нам бы так хотелось заняться чем-то другим, а этот случай дает нам чудесную возможность.
Кевин выступил вперед и вытянул обе руки.
– Я знаю, что я урод, – сказал он Олафу, – но думаю, что смог бы приносить вам такую же пользу, как человек с крюками вместо рук или ваш лысый помощник.
– Что-о-о? – вскинулся лысый. – Чтобы такой урод, как ты, приносил пользу, как я? Не мели чепухи!
– Я могу быть полезным, – настаивал Кевин. – Сейчас увидите!
– Хватит пререкаться! – раздраженно перебил их прыщавый. – Не для того я пришел на карнавал, чтоб слушать, как обсуждают свои рабочие дела.
– Вы отвлекаете меня и мою вторую голову, – своим низким, измененным голосом вмешалась Вайолет. – Давайте мы сойдем с доски
