- Вы верите в это, доктор Мори? - Перебил Осаму.
- Если честно, нет, я сам строю себе будущее не полагаясь на высшие силы, но иногда, когда даже эти самые силы предрекают успех, это придает уверенность, что-ли?
- Понятно. Так что это за знак?
- Руна подарка - ингуз, по-идее она обещает удачное завершение начатых дел… Это шанс, Осаму! Шанс освободиться!- Глаза Огая загорелись надеждой.
========== Прошлое Дазая. Ночь кровавой луны. ==========
Внезапно Накаджима оказался окружённым тьмой, совсем один, словно выброшенный слепой котенок, не видящий ничего вокруг себя, такой же одинокий и беспомощный. Он не представлял, что ему делать, голос Цветаевой будто отключился, предоставляя ему право выбора действий, но паренёк не знал, что делать.
Слишком привык он к ее покровительству, слишком привык он к ее поддержке, слишком привык он, что женщина будто блокировала все его дурные воспоминания, поднимая наверх самые добрые и светлые, вытаскивая из глубины памяти самые давние, первые, самые родные моменты, что обогревали душу юноши и давали некую уверенность в себе.
Ацуши сквозь сон слышал бормотание, но совсем чужое и словно злое, ему, по правде говоря, не очень хотелось возвращаться, но в то же время это ощущение несуществования словно растворяло его настоящего.
Тьма начала рассеиваться и сквозь нее он видел своими тигриными глазами то, что происходило в кабинете Мори.
Осаму сидел на стуле, что-то увлеченно рассказывая, даже раскраснелся немного.
“А может это из-за ожога так, жар какой-нибудь или что-то ещё?”- Думал Ацуши, не познавший в свое ребячество болезней по типу простуды, чему все удивлялись, или из-за суровой закалки его иммунитет был таким сильным, или из-за особенной силы тигра, буквально сохраняющей юношу в целости .
Мори одобрительно кивал его словам, что-то постоянно помечая на листах, в хаосе лежащих на столе. Он был доволен, глаза его горели огнем, но на лице не было ни намека на румянец, то-ли он умел контролировать и сдерживать проявления каких-либо эмоций на теле, то-ли он просто не умел так радоваться.
На лице Дазая, на месте ожога, появился то-ли пластырь, то-ли бинт приклеенный странным способом, Накаджима так и не разобрал. Но что сразу бросалось в глаза так это бинт, теперь скрывающий почти половину лица подростка, придавая ему более устрашающий вид, более суровый и бесчувственный. Теперь было еще сложнее понять, что на уме у этого подростка, и это вселяло ужас в сердца тех, кто смотрел в его лицо.
Тем не менее, сейчас он казался не таким пустым, а совсем наоборот, живым и желающим что-то сделать на пользу.
Наконец, Дазай замолчал, поправив свои волосы, ухмыльнулся. Теперь и его глаза горели, почти как и у Мори, только ещё безумнее, ещё безжалостнее и горячее был огонь в них, готовый, кажется, сжечь на пути все и всех, кто посещает идти вперёд.
“Нездорово это, совсем нездорово, как в лихорадке он, так мой отец умирал…” Вдруг вспомнил Ацуши.
“Странно, откуда я это помню? Это снова ты, Марина?”
“Да, Ацуши, я. Ты видишь и вспоминаешь то, что нужно мне, в какой-то степени это тебе помогает, верно? Ты ведь теперь не только плохое помнишь, но и то, что было до детского дома.”
“Спасибо… Только скажи, как там сейчас, в обычном, в моём мире?”
“А этот мир, не твой?”
“Ты же поняла, Марина… Как в настоящем времени?”
“Да, поняла… Все спокойно.”
“И меня никто не ищет?”
“С чего бы? Если прошло всего пара часов, вряд-ли кто-то будет волноваться.”
“Несколько часов? Всего?”
Цветаева не ответила, но ее фразы ввели Ацуши в заблуждение, заставляя ещё больше сомневаться.
Но его раздумья прервал вдруг прогремевший величественный голос Мори.
- Значит, все по плану, Осаму?
- Да, босс. Завтра вечером он будет готов. - Подросток снова стал серьезным и нахмурился, будто задумываясь о чем-то или собираясь что-то сказать.
- Что-то тревожит, Осаму? - Словно прочёл его мысли Мори, гордый, что этот мальчик уже назвал его так.
- Да, босс. - Последний немного помедлил.- У меня есть просьба. Я же провернул это дельце, так?
- Хм, ну да, ты помог мне, и что?
- Это значит, что я заслужил более уважительное обращение. Пускай меня больше не называют по имени.
- Хоть и немного запросил, но как-то странно… Но хорошо, договорились. С того момента, как я вступлю в свои полномочия, к тебе будут обращаться по фамилии.
- Спасибо, доктор Мори. Ещё один вопрос, почему о нашем плане больше никто не знает?
- Зачем нам лишние? Уж лучше ты один будешь видеть это, наше объединение узнает, что босса убил я, а остальным… Остальным скажем, что срок его пришёл.
По странному взгляду Огая было понятно, что будущий босс замышляет что-то против подростка, будто хочет и его устранить, как свидетеля, ненужного совсем.
Накаджима был прав, что Мори задумал устранить Осаму, но причина была совсем не в том, что он был свидетелем, наоборот, это было ему на руку, чтобы кто-то подтвердил естественную смерть старого босса.
- Не волнуйтесь, наставник. Я не претендую.
Доктор вздрогнул, ему было совершенно непонятно, как этот подросток так быстро раскусил его, просчитал действия и словно прочитал мысли.
“Так вот он о чем… Я думал, что Огай честный и правильный человек.” Пронеслось в голове Накаджимы.
“Руководители не могут быть такими, сам знаешь. Да и Мори прав, твой друг больно догадливый, такие, как правило, не живут долго.” Отвечала Цветаева.
“Но Фукузава не такой…”
“Ты мало знаешь директора…”
Тем временем Огай смотрел на Дазая, не то с опаской, не то со злостью.
- Знаешь, а ведь не странно, что босс ненавидел тебя. Ты на лету схватываешь информацию и тут же извлекаешь из нее главное. Если ты и дальше будешь сотрудничать со мной, то я помогу тебе, сделаю тебя своим приближенным, своей правой рукой. Но если ты в один момент предашь меня, как и старого босса, убить тебя будет сложно. Я говорю это потому, что доверяю тебе.
- Меня уже сделали приближенным, наставник, поверьте, ещё раз перенести такое нет ни малейшего желания. - Дазай усмехнулся.- И не доверяете вы мне, таким как я не доверяют то, что важно, так? - Подросток буквально пронзал доктора своим дерзким, прямым взглядом.- Хотите расположить меня к себе? Я и так иду на эти условия, просто чтобы чувствовать себя увереннее в жизни. Ведь слабаки умирают, долго, мучительно, тяжело, посреди насмехающихся уродов. А я не хочу себе такого.
“Странно, он, вроде, хочет в настоящем времени умереть? Марина, скажи, это ведь как-то глупо и несерьёзно?”
“Я не знаю пока, но согласись, несладко жить,
