- Слабаки нам не нужны. - Холодно сказал босс. - Какую выгоду мы будем иметь, волоча это существо, ничем не отличающееся от миллиардов других людей?
- Такую же, как и содержа Элис. Мальчик может совершить многое, и не только спасать вашу шкуру. - Дерзил юноша. - Если подсчитать, сколько денег уходит на наряды и сладости для девочки и сравнить это с тем, сколько я трачу из своих средств на содержание мальчика, то разница будет просто огромна. - Вздохнул исполнитель, подходя к окну.
- Не трогай девочку. - Босс подскочил к нему, хватая за бинты на шее, с силой сжимая, будто ожидая, когда шатен попросит о пощаде.
Никогда
Первый отпустил его, тряся рукой, будто пытаясь устранить грязь.
- И зачем это было? - Спросил Дазай.
- Бей, бей его за любой промах, только так ты сможешь сделать из его настоящего мафиози, жестокого, безжалостного, убивающего ради куска хлеба. Он должен знать, что пока не исполнит задание, не получит подачки.
- Я одним ударом перешибу его.
- Значит, он слаб. Если ему дорога жизнь, он защитится способностью, ведь так? Он и тебе нанесет ей урон, если позволишь.
- Он верит мне…
- Я не узнаю тебя, Осаму! С каких это пор тебя стали волновать чувства людей? Ты размяк, совершенно, и, если раньше меня волновала твоя черствость, то теперь беспокоить эта мягкотелость. Я сказал все. Иди и выполняй. Я проверю.
Казалось, сам воздух давил на участников диалога, принуждая их немного умерить пыл. Но Дазай был спокоен, по крайней мере внешне, в отличие от Мори, так пытавшегося выглядеть хладнокровным и незаинтересованным, но видно невооружённым глазом было, что в нем бушуют волны ненависти и гнева.
Мори знал, что Дазай способен на все, даже выставляя себя заботливым и мягким. Босс был уверен, что это лишь часть его игры, прикрывающая настоящую сущность. Глядя в кроваво-карие глаза, босс опасался давить на подчинённого, дабы не сподвигнуть его на убийство.
- Одасаку не слабак, доктор Мори. Люди слабы в гневе, но он никогда не гневится, лишь печалится о судьбе.
- Не смей больше так обращаться ко мне, отныне я даже для тебя ‘босс’! - Зло прошептал Огай
- Тогда я тоже больше не обернусь на обращение по имени. - Дазай провел рукой по своей шее. - Я могу идти, босс? - С некой насмешкой обратился он к руководителю.
- Иди. Но если ты ослушаешься меня, Сакуноске больше не увидишь.
Как гром.
Зрачки Осаму резко расширились, а сам он громко сглотнул. Это не осталось без внимания Мори.
На таком близком расстоянии
- Боишься за него, Дазай?
Безответно
- Ты не помнишь, что привязываться не должен?
Молчание
- Так почему нарушаешь и этот закон?
Босс смотрел на Дазая, как смотрит хищник на загнанную в угол жертву, не то усмехаясь, не то радуясь, что нашел наконец-то ту болевую точку, надавив на которую жертва будет молить о пощаде. Он знал теперь, как подчинить непокорного юнца, как заставить его молчать.
Теперь все козыри в его руках
А Дазай, холодно, с отвращением смотрел на босса, лишившись, кажется, в один миг всех карт.
Да только игра была не карточная
- Что ты мне теперь скажешь, Дазай? Что выдашь тайну смерти старого босса? Только боюсь, это уже никого не волнует. Или может быть, что уйдешь? Но теперь по всей Йокогаме мои люди, что достанут тебя из под земли. Ты хотел умереть, но слишком рано вырыл себе могилу, Дазай, своими руками вырыл. - Босс разразился хохотом.
- Когда-то ты сказал, что все люди хотят жить. - Начал после долгой паузы Осаму. - Да, действительно, люди хотят. Люди! Те, кем мы стали, не люди. И поверь, если ты убьешь Оду, я сделаю все, чтобы эта преступная конторка развалилась. Чего бы мне это не стоило, я сделаю. Ты прекрасно знаешь, что жизнь я не ценю, а потому, я пойду на все, чтобы отомстить и мне будет плевать, выживу ли я, нет, умрут ли люди, нет. Я же демон…
Демоны не сожалеют
- Я более чем уверен, Дазай. Более чем уверен. - Повторил руководитель, отворачиваясь от этих дьявольских глаз. - Но я тоже не бросаю слова на ветер. Одна твоя глупость и…
- И крупнейшее сборище душегубов Йокогамы будет уничтожено. Я не много беру на себя, просто мальчик с куклой вам неподвластен. - Ухмыльнулся наконец Осаму.
“Мальчик с куклой? Юмено?” - Вспоминал Ацуши те страшные вещи, что творились, как только тот вышел из под контроля.
“Да, именно он.”
- Черт. Как быстро он находит выход, чертов гений. - Произнес одними губами босс. - Слишком много людей падет из-за Кью, но Ода Сакуноске не одобрил бы твои действия, можно даже сказать, что он бы осудил их. Ты же дорожишь его мнением. Имей ввиду, Дазай, имей ввиду… Вон! - Крикнул он.
Юноша вышел, немного сгорбленный и уставший, этот разговор много сил отнял у него.
Он вывел партию в ничью
Или же просто защитил короля?
Он шел, казалось, бесцельно, но прямиком в подвал.
- Черт, ключ в кабинете. Плевать. - Шатен достал отмычку и открыв, вошёл, захлопывая за собой дверь.
Ему было слишком тяжело что-либо делать, только алкоголь ненадолго затушил бы его бушующие чувства ненависти, страха, гнева, а значит, и слабости.
И игра в рулетку
Семь отверстий. Шесть выстрелов. Одна пуля.
Одна жизнь
Отсчёт: первый, второй, третий, четвертый, пятый, шестой. Дазай устал, нажимая безуспешно на курок и замирая на доли секунды в приятном и волнительном ожидании.
Дазай не соображает, желание избавиться уже от этого всего выше, и он стреляет. Последний раз.
Осечка
Тот матерится, надеявшийся хоть в этот раз завершить жизнь, чтобы уже не разрушать чужие. Он не понимает, или смерть не хочет принять его, или ему предстоит сделать что-то великое.
Накаджима наблюдает безмолвно, в страхе вжимаясь в холодную стену. Он с огромной радостью сейчас бы остановил будущего друга, но не может, как же жаль!
Русская что-то говорит, говорит ему, а он не слышит. Не хочет слышать. Хочет только наблюдать, что там достал Осаму из ящика стола?
Шатен скидывает плащ, закатывает рукава рубашки, разматывает бинты. Ацуши помнит, что тот никому не показывал, что под ними, будто боялся, что люди узнают что-то лишнее о нем. Сейчас же можно посмотреть?
“Как хочешь,
