Она, конечно, сделалась почти обычного человеческого роста, но скрыть своей необычайной красоты не могла, да и не старалась. А уж ее украшения при полном отсутствии одежды заставили бы остолбенеть кого угодно, что говорить об этих юношах!
Впрочем, теперь Лалира носила подобие юбки из полупрозрачной красной материи: два куска ткани крепились к драгоценному поясу спереди и сзади. На фоне черной кожи они напоминали языки пламени.
– Это хозяйка оазиса, – как бы между прочим пояснила Фергия. – Я помогла ей купить это дивное местечко, а теперь снимаю жилье, и обе мы довольны, не так ли?
– Довольны, – полные алые губы растянулись в улыбке, мелькнули острые белые зубы. Лалира протянула руки, и братья с заметной опаской передали ей срезанные ветви. – Пойду.
– А как же колдовская защита? – спросил я.
– Она ведь на людей рассчитана, – еще шире улыбнулась Лалира. – А они не умеют оборачиваться ветром.
– Постой, прекрасная шади, – остановил ее Энкиль. По-моему, он немного побледнел, осознав, с кем именно разговаривает лицом к лицу. – Выходит, ты знаешь нашего отца? Ты…
Он осекся, а Лалира покачала головой – серьги ответили мелодичным насмешливым перезвоном.
– Я всегда была верна Мадри, мальчик, – снисходительно сказала она, – но я помню вашего отца. Он приезжал сюда, когда еще цвел первый сад. Ему было не больше лет, чем вам теперь, и он был несчастен. Здесь он мог отдохнуть от забот… пускай и недолго.
– Как они вообще познакомились с Мадри? – вырвалось у меня.
– Он поднес рашудану редкий подарок в честь его воцарения, – ответила Лалира.
– Какой? – не выдержала Фергия. Она и так слишком долго молчала. – Что мог подарить правителю обычный торговец? А впрочем… догадываюсь!
Лалира с улыбкой поправила ветки у себя в руках.
– Никто не сумел бы привезти такое через море, – сказал Энкиль. – И вырастить здесь точно к празднеству – тоже. Отец знал, что это колдовство, верно? Но это его не испугало и не насторожило. И он почему-то так доверял хозяину оазиса, что приезжал сюда и оставлял охрану снаружи… Оставлял ведь?
– Как и вы, – пожала плечами Лалира.
– Это же не злое колдовство, – тихо произнес Аскаль и подставил ладонь упавшему лепестку. – Мне странно лишь, что Ларсий отпускал отца одного.
– Может быть, тогда он не имел такой власти над ним? – предположил я. – Лалира-шади, быть может, ты прольешь свет на эту загадку?
– Я видела Ларсия, который приезжал сюда недавно, – ответила она, – но прежде я его не встречала.
– Вряд ли он изменился до неузнаваемости, в особенности для тебя, – проворчала Фергия, – значит, не бывал в оазисе. По какой причине… поди пойми теперь! Спросим, если что. А теперь всем пора по домам! И возвращайтесь до заката, шоданы, кружным путем, чтобы Ларсий не увидел следов. Я постараюсь их убрать, конечно, но мало ли, чего не замечу. Лалира будет занята, а мне еще кое-кого нужно уговорить…
Я представил, что ждет Ларсия, и содрогнулся.
– Ну все, пора за дело! – Фергия хлопнула в ладоши. – Лалира… Ты только не напугай рашудана. Он нам еще живым пригодится.
– Кому говоришь, смертная… – прогудел ветер, и джаннаи не стало.
Братья переглянулись, но промолчали. Может, они и сами уже не рады были, что ввязались во все это, но не отступать же, зайдя так далеко!
– Теперь я пошлю весточку Ларсию, – сказала Фергия, – и будем ждать. И езжайте уже во дворец! Мне, по-вашему, вообще спать не нужно, что ли? Учтите, если я не высплюсь, то буду еще злее, чем когда я голодная!
Пред лицом этой угрозы дрогнули все, и вскоре в оазисе стало пусто и тихо.
– К вам тоже относится, Вейриш, – напомнила Фергия, чувствительно ткнув меня в плечо. – Что это вы замечтались?
– Просто пытаюсь понять, о чем думал юный рашудан, – ответил я, не отводя взгляда от белых крон деревьев. – И почему вообще стал приезжать сюда. Может ли оказаться – он пообещал Мадри или самой Лалире… нечто? И тогда…
– Чего у себя дома не знает? – сварливо перебила Фергия. – Тогда бы этим чем-то оказался один из старших детей. С другой стороны, если он не подозревал, что какая-то из шуудэ забеременела, то это вполне подходит… А раз так, то обещание рашудан выполнил: пустыня получила, что хотела, когда Искер ушел с бардазинами.
– При чем тут пустыня? – не понял я. – Речь о Лалире и…
– Вейриш, – тяжело вздохнула Фергия, явно поражаясь моей недогадливости, – езжайте, правда что, домой, и выспитесь как следует, а то вы от усталости туго соображаете.
– А вы?
– Мне еще нужно многое подготовить, сказано же вам!
* * *Оазис на закате выглядел поистине колдовским местом: заходящее солнце обагрило цветущие деревья, и сад казался живым сердцем, брошенным на песок и истекающим кровью.
– Эйш опять слишком много думает, – сказала мне Аю, когда я поделился с нею этим наблюдением. – Просто хороший закат. Завтра будет ясно.
На этот раз супруга решила отправиться со мной. Что ж, логично: она присутствовала при первой нашей встрече с Ларсием, так к чему менять обыкновение?
– Ты перестала говорить мне о том, что видишь, – произнес я как бы между прочим.
– Аю говорит, опасно Эйшу в небе или нет, – отозвалась она.
– Я о другом. Прежде ты рассказывала мне намного больше. Или… – Я помедлил. – После той бури твои видения так и не вернулись? Ты сказала тогда, что их смыло, словно следы на песке…
– Вернулись, – коротко сказала Аю. – Они всегда возвращаются. Пусть Эйш подумает: как бы Аю говорила ему об опасности, если бы не могла видеть?
– Тогда почему ты молчишь о прочем? Ведь не может ничего не происходить!
– Не может, – согласилась она и надолго задумалась, потом добавила: – Аю не хочет говорить.
– Но почему? – в который раз повторил я, хотя уже догадывался об ответе.
Не угадал.
– Потому что нельзя.
– Ничего не понимаю, – пробормотал я и подогнал коня. Мы не брали с собой слуг, поэтому говорить можно было свободно. – Что это за запрет такой?
– Эйш умный. Сам догадается, – был ответ.
Я пораскинул мозгами и спросил:
– Все настолько хрупко и зыбко, что ты боишься нарушить равновесие, если расскажешь о своих видениях? Будущее не предопределено, но если я буду знать, чего ожидать, то стану действовать совсем не так, как поступил бы, не зная вовсе ничего, и тогда… Что может случиться тогда?
– Что угодно, – сказала Аю, глядя на небо. – Может, ничего плохого. Может, Эйш выберет правильно.
– Но я точно так же могу сделать верный или неверный выбор, не представляя заранее, с чем столкнусь!
Каюсь, порой я отчаивался понять жену…
– Это другое, – серьезно ответила она. – Тогда Эйш будет поступать так, как велит ему сердце, а не разум. Так он тоже может ошибиться. А может сделать все правильно. Но если станет слишком много думать заранее, ошибется почти наверняка.
– Будем считать, я понял, – пробормотал я. –
