Госпожа рю Дюмемнон любила эти утренние поездки, энергичный пересвист птиц в кронах деревьев, еще пустующие улицы Вишенрога, запах свежего хлеба из пекарен. Любила приезжать в трактир первой и открывать дверь своим ключом. Входить в тихое помещение, отдергивать шторы, распахивать окна, впуская свежий ветер и свет, который чу́дно играл на акварелях мастера Вистуна, развешанных по стенам зала на первом этаже. Любила разжигать печь на кухне и огонь в камине зала, слушать гудение пламени и треск занимающихся поленьев. Да, иногда она скучала по дворцовой суете, но честно говоря, в последнее время ее больше привлекала камерная обстановка «Старого друга». Тем более что комната для нее и ребеночка была уже оборудована в отделенной от галереи части второго этажа. Каждый раз, когда Ванилла входила туда, ее сердце замирало от счастья, о котором когда-то она и не смела мечтать!
Там стояли комод, трюмо с зеркалом, широкая кровать и рядом – смешная маленькая колыбелька. Такая маленькая по сравнению с кроватью, что, глядя на нее, хотелось плакать от умиления. И именно этим утром Ванилька неожиданно расплакалась, стоя на пороге. Она и сама не знала отчего. От того, что сердце полнится любовью, или от раннего утра и облаков на небе? От тяжести собственного живота и боли в ноющих ногах или от тепла, что, поднимаясь из зала по трубе, проходящей через комнату, ласкало кожу? В единый миг такой простой и понятный мир раздвинул границы, даря бывшей королевской булочнице массу новых ощущений, которые оказалось тяжело вынести.
– Хозяйка, вы наверху? – послышался веселый голос Селеста Гриппена – молодого повара, нанятого Пипом себе в помощь еще до назначения Главным королевским поваром.
– Да, я уже спускаюсь!
– Морса сделать вам горячего?
– Будь добр!
Ванилла торопливо вытерла слезы краем передника, который уже не висел на талии, а лежал на животе, как скатерть на прикроватном столике, и начала спускаться – как вдруг острая боль пронзила поясницу, свела внутренности в клубок. Охнув, Ванилла уцепилась за перильца, чтобы не скатиться с лестницы. Ногам стало горячо и мокро. Дрожащей рукой она приподняла подол юбки и увидела под собой лужу. Хотела было испугаться, но представила ребеночка – там, в животе. Ребеночка, который чувствовал то же, что и она. Сжав зубы, чтобы не стонать от боли, Ванилла спустилась вниз и вошла на кухню.
Селест – высокий, нескладный как вешалка, выдающимся носом напоминающий бойцового узаморского гуся, напевая что-то, колдовал у плиты. В зале уже сновали служанки, расставляя стулья, выставляя на столы салфетки в красивых стеклянных вазочках и тарелки с вафельками – подарок посетителям от заведения.
– Присаживайтесь, хозяйка, – оглянулся на нее повар и изменился в лице.
Бросился к ней, помог дойти до стола и опуститься на стул.
– Пресвятые тапочки, что случилось? Вы ударились? Упали?
– Кажется, я рожаю, – пробормотала Ванилла, – нужно позвать целителя… мэтра Жужина.
– Я сейчас…
– Стой! Куда от плиты, завтрак на носу?! Отправь кого-нибудь из девчонок, они быстро бегают!
Повар посмотрел на нее с уважением – госпожа и в таком состоянии думает прежде всего о деле! – а затем выскочил в зал.
Спустя час Ваниллу перевезли во дворец. В помещениях Ожина находилась специально оборудованная комната, в которой он иногда оставлял своих клиентов для наблюдения. Поскольку клиентами Ожина были в основном люди родовитые, «карантинные» покои отличались не только функциональностью, но и сдержанной роскошью.
К тому моменту, когда Ваниллу переодели в чистую длинную льняную рубаху и уложили на кровать, схватки скручивали ее каждые полчаса.
– Дрюне… кто-нибудь… сообщил? – постанывая от боли, поинтересовалась роженица. – И не сообщайте!.. Пусть… дрыхнет! Скажите только… Ее Высочеству Бруни!
– Уже, – доброжелательно улыбнулся целитель, который сидел рядом и мягко прощупывал ее живот.
Ванилла часто задышала, переживая очередную схватку, и посмотрела на Жужина.
– Мэтр, вы говорили, еще две седьмицы ждать! А оно вон как вышло!
– Бывает, – спокойно пожал плечами тот. – Преждевременные роды, знаете ли, могут начаться от тысячи причин: скушали не то на ужин, слишком энергично вешали белье, были нежны с супругом…
– Мешалки-венчики! – воскликнула Ванилла, не сдержавшись. – Была! Была нежна с супругом! Каюсь!
– Вы лучше дышите, уважаемая, – посоветовал мэтр, – каяться будете потом.
– А кричать можно? – деловито уточнила она. – Уж очень хочется покричать!
– Кричите, – улыбнулся Ожин, – меня вы не напугаете.
Мэтра Жужина действительно напугать не удалось. Зато удалось напугать Дрюню, которому кто-то успел сообщил радостную новость, несмотря на предупреждение супруги. Шут как раз шел по коридору к покоям целителя, сопровождая Ее Высочество Бруни с секретарем, когда раздался полный страстного нетерпения вопль, потрясший замок.
– Что это? – резко побледнел и остановился Дрюня.
Принцесса встревоженно оглянулась на Григо Хризопраза.
– Крик увеличивает объем легких, что косвенно помогает вытолкнуть плод, – любезно пояснил тот, – кроме того, с ним легче переносятся родовые боли и прочие неудобства! По всей видимости, Ваше Великолепие, мы слышим, как рожает ваша жена!
Позеленевший шут заткнул уши и бросился прочь. Крик Ваниллы преследовал его, отражаясь от стен.
– Идемте, Григо! – заторопилась Бруни. – Я должна быть рядом с ней!
Однако на пороге уже стоял мэтр Жужин, сурово нахмурив брови.
– Ваше Высочество, прошу меня простить, но я вас к подруге не пущу…
Принцесса открыла было рот, чтобы возразить, однако целитель потряс перед ее лицом длинным пальцем.
– Даже не просите! Возвращайтесь в свои покои и ждите радостных вестей! В вашем состоянии не стоит наблюдать роды и вообще находиться рядом с роженицей! Во избежание всяческих, так сказать, эксцессов!
– Каких еще экс…цессов! – возмутилась принцесса. – Впустите меня!
– Мэтр хочет сказать, что все это может спровоцировать ненужное напряжение мышц и ранние роды, – мягко беря Бруни за руку и разворачивая прочь, сообщил Григо. – Пойдемте!
Принцесса умоляюще посмотрела на Жужина.
– Ожин, вы же скажете ей, что я приходила?
– Конечно, Ваше Высочество. Я даже скажу, что нарушил этикет и прогнал вас, но вызвал во дворец Персиану Тумсон, дабы госпоже рю Дюмемнон было не так скучно! Идите, идите уже! Поищите будущего папашу!
* * *В это самое время будущий папаша ворвался в покои Его Величества, как будто за ним гнался разозленный осиный рой, наглухо закрыл двери, привалился к ним спиной и только тогда смог отдышаться, чтобы произнести первое слово. Нецензурное.
Король, который весь предыдущий день и всю ночь лелеял боевые раны, изводя на них целительные свитки, перепугался не на шутку, разглядев выражение его лица.
– Кто умер? – хрипло спросил он, приподнимаясь на кровати.
– Ванилька рожает! – простонал Дрюня и осел на пол. – Она так кричит… Я не могу этого слышать! Она разрывает мне сердце на тысячу маленьких шутов, каждый из которых тыкает мне в печень булавкой для шейного платка!
Король еще раз оглядел шута и спустил ноги на пол.
