Мы ехали на поезде почти сутки, потом бабушкин двоюродный брат позволил мне кормить корову с рук, а на следующий день мы блуждали среди заболоченной местности по высокой траве и грязи на пути к кладбищу. Чтобы меня как-то подбодрить, бабушка подсовывала пряники, а я вовсе и не была расстроенной – мне казалось всё интересным. Хотя пряники, разумеется, с удовольствием ела.
Второй раз вышел куда печальней. Настоящая смерть близкого человека. Автобус, полный печальных людей, слёзы, прощания, плач. Очень тягостное впечатление, хотя ему и не удалось полностью перешибить воспоминание детства. Просто я в тот момент окончательно поняла, что больно только поначалу. А потом ты учишься жить дальше, пусть тебе и приходится продираться через заболоченную местность и грязь.
Тем временем тропинка петляла, проходя от края до края кладбища и возвращаясь почти на исходную позицию, чтобы потом снова двинуться в противоположном направлении. И хотя казалось, что проще пойти прямо по земле – расстояние между могилами позволяло, – я всё равно не сходила с дорожки. Не знаю, кто её протоптал и когда, но я предпочитала без лишней нужды не нарушать здешних правил.
Чем дальше продолжался путь, тем больше росли мои сомнения. Маленькое с виду кладбище вдруг превратилось в гигантскую равнину. Словно бывшее поле битвы, на котором погибших схоронили не в братской могиле, а каждому выделили свой персональный угол.
Но я всё же нашла подсказку. Почти в самом конце тропы, рядом с тем местом, где она упиралась в ограду. Поначалу я и не подумала, что набрела наконец-то на нужное место, но спустя несколько секунд до меня дошёл смысл надписи на могиле:
1920 – 20..
Лурдес Камачо Кастельянос
От сына Федерико, которого она безуспешно пыталась научить любви. Прости меня, мама.
– Где твоя любовь, Федерико? – пробормотала я машинально.
В горле застыл комок, который никак не удавалось сглотнуть. Я вспомнила о фляге отшельника, но вода будто просачивалась сквозь комок, и он по-прежнему мешал в горле. Отвратительное ощущение, но я даже в какой-то мере ему радовалась. Такое простое физиологическое чувство, которое спасало от мыслей, стоявших на пороге сознания. Они стучались, ломились, практически вышибали дверь тараном, но я их не пускала.
Сделав несколько шагов, я увидела вторую могилу:
1912 – 20..
Рикардо Наранхо Миранда
Всю свою жизнь он провёл в заточении в своей башне, а когда мы хотели его вызволить, он ушёл от нас.
– Его унесла черепаха, – сказала я.
Комок в горле постепенно рассасывался. Неведомым образом он превращался в слёзы, которые просто текли сами по себе. Без всхлипов и надрыва. Даже глаза не застилали, позволяя мне и дальше читать надписи на надгробиях.
1961 – 20..
Франсиска Антония Росио Лозано Корреа
Её нераспустившаяся красота долго дремала, чтобы после нас покорить в одно мгновение. Ты подарила нам свою любовь. Спасибо!
1981 – 20..
Давид Хавьер Хименес Авила
Добрый самаритянин, который хотел помочь всем и каждому. Мы это не оценили. Прости нас.
1957 – 20..
Грегорио Коронель Монтойя
До самой смерти не забывал он отца, находя в том спасение.
1764 – 20..
Альваро Хулиан Педро Домингес Сильва
Ради брата взошёл он на костёр веры и доказал свою невиновность.
1717 – 20..
Мария Мерседес Энрикес Кампос
У неё не вышло стать той, кто мне нужен. Но она старалась.
1985 – 20..
Тереза Хиль Рохас
Твои дочери никогда не забудут твоего подвига.
Последняя, девятая могила в ряду стояла пустой. Яму вырыли давно – земля успела засохнуть и местами обвалилась. Надгробная плита лежала рядом. Чёрный гранит, на котором золотистыми вензелями вывели:
∞
Кристина
Та, что должна была лежать здесь, если бы её не спасли.
– Так, значит, да? – спросила я.
По коже бежали мурашки. От озноба и непередаваемого ощущения предопределённости, которое витало в воздухе. Говорят, по народным поверьям, преждевременные похороны – к долгой жизни. Но я бы никому не посоветовала испытать это ощущение. Сравнимо с прикосновением к вечности. Вроде как ты уже след оставил, так что жить больше и не требуется.
– Спасли, значит, да? – я сама слышала в голосе подступающую истерику. – Интересно вот только зачем?
«Чтобы ты спасла нас», – так они сказали в своё время. Интересно, это уже наступило или только ещё предстоит?
Понимаешь, всё индивидуально
Когда я вернулась, отшельник вновь сидел у костра. Только теперь над огнём стояла тренога с котелком. Разносившийся аромат отдавал запахами трав и специй – они так густо перемешались между собой, что я не могла разобрать ни одной составляющей.
– Вижу, ты нашла, что должна была, – сказал отшельник. – Сядь пока, посиди. Мне нужно закончить.
Лицо – обрюзгшая мадам лет пятидесяти с выщипанными и нарисованными вновь бровями.
В руке у отшельника появился половник. Помешав варево в котелке, он снял пробу и остался доволен. Раздобыл откуда-то тарелку с ложкой и перелил часть приготовленного блюда.
– Держи, – он протянул мне. – Осторожней, это олово, так что может сильно нагреться.
Я взяла без лишних слов. Недалёкое вроде бы путешествие на местное кладбище так доконало, что мысль о горячем и сытном была как нельзя кстати. На вкус, кстати, оказалось недурно. Что-то вроде овощного рагу с кусочками мяса, хотя травы и специи перебивали всё остальное.
Всё то время, пока я ела, отшельник, отвернувшись, смотрел в другую сторону. У меня мелькнуло подозрение, что это затем, чтобы не отвлекать и не пугать меня странными лицами. Если так, то это он зря. Эмоций практически не осталось. Выжата досуха.
Насытилась я быстро. В тарелке оставалось ещё примерно треть, когда ложка в моей руке заходила медленней. Остатки я уже впихивала в себя едва ли не силком – старая детская привычка доедать всё, что дают. В детстве родители выучили, на зависть друзьям и соседям.
– Ну что ж, – сказал отшельник, поворачиваясь ко мне. Младой юноша с восторженным взором. Даже симпатичный слегка. – А теперь, когда ты поела, то можешь задать парочку вопросов. Если смогу, я на них отвечу.
– Там, во снах, это был ты? – спросила я. – Это ты занимался лицедейством, играя роли в этих спектаклях?
– Нет, – он покачал головой. – К сожалению, во снах я всегда остаюсь самим собой. Я отвечаю за ритуалы.
– Кровавые жертвоприношения? – усмехнулась я. – Кровь девственницы, корень мандрагоры и волос из гривы гиппогрифа?
– Зависит от необходимого результата. И от того, для кого требуется ритуал. Понимаешь, всё индивидуально. Ингредиенты подбираются долго и тщательно. Кому-то нужны, например, привязка к одному месту, ежемесячные сны и странные загадочные фразы, вылезающие из книг или ещё откуда-то и постепенно разъедающие реальность вокруг. – Он бросил на меня быстрый взгляд карих глаз с эффектным разрезом. Восточная красавица, глядя на которую вспоминаешь сказки тысячи и одной
