Я знаю, что эта хмурость не имеет ничего общего с филе-миньон с соусом песто и сезонными овощами — блюдо, выбранное мной на ужин, потому что по запаху, что исходит из кухни, ясно, что у ужина будет успех.
Хмурость связана с девушкой, которая все еще не появилась.
— Все отлично выглядит, — хвалит Скотт, оглядывая столовую. — Ты, правда, пригласил Кита Хендерсона сегодня?
Кит Хендерсон — известный инвестор Лас-Вегаса, всегда участвует в открытии любого отела на Стрип. Он разбогател в этом городе и продолжает присматриваться к бизнесу везде, где только может.
Я кивнул.
— Правда.
— Ты собираешься начать гостиничный бизнес? Я чего-то не знаю?
— Нет, — смеюсь. — Но всегда здорово иметь такое знакомство. Думаю, это будет полезно для Грэхема, раз он хочет расширить «Парагон» за пределами Вегаса. Просто пытаюсь помочь другу.
Скептически смотря на меня, Скотт приподнимает бровью, явно считая, что есть скрытые мотивы. Может и так, но ему не обязательно это знать.
Входная дверь распахивает, и как напыщенный индюк входит Грэхем. На нем стильный серый костюм, черная рубашка и черный галстук. Волосы уложены набок, а запонки мерцают в свете виллы. У него есть стиль, этого не отнять.
— Я здесь. Можно начинать ужин, — объявляет, оглядывая комнату. — Черт, пахнет вкусно. Кто готовит... — он замолкает, видя, как Пейдж ходит по кухне, и убийственный взгляд появляется на лице.
Я полностью забыл о первичных рассуждениях по поводу ужина, чтобы поиздеваться над Грэхемом и его проблемой с Пейдж. Внутреннее ликование распространяется по телу от взгляда на его лицо.
Дернув голову в мою сторону, друг стремительно направляется ко мне, готовый ткнуть пальцем в грудь.
— Какого хера она делает на твоей кухне?
— Кто? — спрашивает небрежно, засунув руки в карманы.
— Ты знаешь кто, мудак.
— Пейдж? — спрашиваю, изображая саму невинность. — У нее очень хорошие рекомендации. Я не мог упустить возможность переварить изумительно приготовленную пищу.
— Я пас, — он подбрасывает руки в воздухе. — Не хочу принимать участие в этом фарсе.
Он начинает уходить, когда я говорю:
— Ты не захочешь это сделать, брат.
Рядом со мной Скотт подносит бокал к губам, все время посмеиваясь.
— И почему же? — спрашивает Грэхем, не поворачиваясь ко мне лицом.
— Просто так вышло, что мне удалось пригласить Кита Хендерсона на ужин. Подумал, было бы неплохо поговорить с ним о расширении бизнеса.
Напряжение покидает спину Грэхема, и он разворачивается.
— Кит Хендерсон придёт?
Проверив «Ролекс», подтверждаю.
— В течение десяти минут. Возможно, как раз уедешь на лифте после него.
Грэхем стискивает зубы и, наконец, уступает.
— Я тебя ненавижу, — он тычет в меня пальцем. — Я, правда, ненавижу тебя... ты... злой гений.
Я хлопаю его по плечу.
— Знаю. Сможешь поблагодарить меня позже.
Наклонившись ближе, он говорит:
— Но серьёзно, мужик, Пейдж?
Я пожимаю плечом.
— Захотелось немного повеселиться. Ну и поиздеваться над тобой.
Стук в дверь отрывает мое внимание от Грэхема. Подумав, что это Кит, я иду к двери, застегиваю пиджак на пуговицу в середине и изображаю яркую улыбку.
Однако это не Кит, а Пенелопа, на час опоздавшая на работу. Я смотрю на часы и говорю:
— Мисс Прескотт, как мило, что вы решили к нам присоединиться. Я начал думать, что вы потерялись, хотя в этом нет смысла, раз вы работаете в «Парагоне». Полагаю, пора надеть фартук и приступить к работе, пока я не попрошу вас уйти.
— Извините, — шепчет Пенелопа. Отсутствие огня в ее голосе вырывает меня из игривого настроения, заставляя внимательно посмотреть на нее. Вот тогда я и замечаю заплаканное лицо.
— Пенелопа? — спрашиваю у неё, пытаясь получше разглядеть.
— Мне нужно начать работу, — отвечает она, проходя мимо меня.
Прежде чем она скроется из виду, хватаю ее за руку и веду по коридору. Пейдж смотрит на нас, но ничего не говорит, так как сосредоточена на еде, проверяя готовность мяса и помешивая соус.
Крепко держа Пенелопу за руку, веду ее в библиотеку и закрываю дверь. В комнате полно книг, большая часть мистики, немного триллеров и небольшая коллекция эротики. Не буду лгать, я люблю хорошие сцены секса в книгах. Нет ничего лучше чтения медленной прелюдии. Иногда это возбуждает меня больше всего.
— Гевин, я должна приступить к работе, — возражает Пенелопа,
— В прошлый раз надул тебя, но сегодня ты работаешь на меня, и я скажу, когда тебе нужно приступить к работе, — заявляю. — Почему ты плакала?
— Почему тебя это волнует? — ощетинивается она, завязывая фартук, пока пялится в пол, избегая зрительного контакта.
Указательным пальцем приподнимаю подбородок, чтобы она посмотрела на меня.
— Меня волнует, потому что мне не нравится видеть тебя расстроенной. Что произошло?
— Ничего, о чем стоило бы переживать, — Пенелопа разглаживает ладонями фартук и затем упирает руки в бока. — Теперь я могу идти? — спрашивает, смотря мне в глаза, натянув на лицо маску решительности.
— Нет, пока не расскажешь, почему пришла с разводами от слез на щеках, — требую я, не отпуская девушку.
Выдыхая в раздражении, она говорит:
— Ладно, я ударила палец ноги об угол, даже думала, что сломала его. Я склонна к травмам и очень чувствительная, когда мне больно. Я та еще плакса. Да, ай... — она сдвигает ногу. — Очень сильно болит. — Если бы ее голос не звучал так монотонно, я бы, может, отпустил ее, но мы оба понимаем, что она лжет.
— Это правда? Об какой угол?
— Эм, в лобби, — Пенелопа раздумывает пару секунд. — Э... турист шел, печатая что-то в телефоне. Я стала жертвой его безалаберности, врезавшись в него, и затем задев ногой угол. Он даже не извинился. Ох, уж эти туристы. Такие безалаберные, — она качает головой, почти поверив в свою историю. — В итоге я расплакалась, но не думай, я женщина слова и не собираюсь портить вечеринку из-за какого-то пальца. Я преуспею, — она машет своим крошечным кулачком в воздухе, затем опускает руку, зная, что немного переигрывает.
Я поправляю пиджак, собирая мысли воедино.
— Шла с, возможно, сломанным пальцем? Звучит сурово.
— Так и есть, — Пенелопа кивает. Затем трет правую ногу рукой. Бедный пальчик. Полагаю, стоит носить железные сапоги в отеле, ха, — Пенелопа неловко смеется, затем делает глубокий вдох и выдыхает со свистом, оглядывая комнату. — Как много книг, — она верещит: — Пятьдесят оттенков серого?
Не отвечая на вопрос, говорю:
— Хочу посмотреть твой палец. Не хочу, чтобы ты работала, если серьезно пострадала. Возможно, стоит отвезти тебя в больницу.
— Нет никакой необходимости! — визжит Пенелопа. — Знаешь, —
