Рейд закрыл ворота за нами, его руки распахнулись, как будто он хотел обнять меня.
— Джози…
Свет, проникающий с потолка через окна склада, тускло мерцал. Темнота заострила мое зрение. Я сжала дрожащие пальцы в кулак и ударила костяшками по его щеке. Жар пронзил мою руку прежде, чем все потемнело.
Мои глаза открылись, я видела пыль, летающую в лучах рассеянного дневного света. Неясность отпала, как только я моргнула. Недалеко стоял Сантос, пинающий и колотящий боксерскую грушу, в фоновом режиме играла музыка, альт рок с тяжелым гитарным рифом.
Все болело, пульсирующая боль отдавалась в сломанном ногте. Болела правая рука, колени прижаты к груди. Руки, на удивление, чистые, на указательном пальце повязка. Тяжелая рука лежит поперек бедра. Моя «опора» сдвинулась. Я глубоко вздохнула, пропустив в легкие неповторимый аромат.
Не опора. Джинсы. Коленка Рейда.
Его пальцы провели по моим ребрам, по кривой талии и до спины, как будто он расчесывал мне волосы. Если бы у меня все не болело, я уверена, что его прикосновения принесли бы мне больше удовольствия, чем сейчас. Вроде бы приятно. Я не знала, что заставляет его быть сейчас таким нежным. Я повернула голову и посмотрела вверх.
Рейд глубоко вздохнул и нахмурил брови. На его скуле красовалось красное пятно. Чувство вины заклокотало в моем животе… пока я не вспомнила, за что его ударила.
Его рука убрала волосы с моего лица, пальцы задержались на ухе. Замолкли звуки, доносящиеся ранее от Сантоса и его груши.
— Ты в порядке? — спросил Рейд.
Я прочистила горло, уверяясь, что меня слышно громко и отчетливо.
— Ты — сволочь.
Сантос прошел мимо и прошептал:
— Попандос.
Рейд
Я убрал руку с ее талии, интересно, почему мое прикосновение так напугало ее, и положил ее обратно на спинку дивана.
— Не удивительно, но меня называли и словами похуже. Не стоило бить меня. Теперь останется шрам.
Я мог бы трансформировать, чтобы убрать его, и изменить мой вид, но не стал. Я уже залечил рану, оставшуюся после нападения того чувака из Консорциума в Панхадле. Трехдюймовый порез на затылке не был виден, но все равно болел также. У Джози сильный удар. Щека явно болела сильнее.
Она изо всех сил попыталась встать с моих колен, и моя рука инстинктивно скользнула к ней, чтобы помочь. Она отпрянула от меня и спустила ноги, прикоснувшись ступнями к полу, но быстро подняла их назад.
— Пол холодный, — пробормотала она. Джози сидела так близко, что я мог ощущать ее тепло.
— Ты должен мне пару босоножек.
Я попытался не смеяться, но не смог сдержаться.
— Ты срослась со своими босоножками?
— Нет. Не совсем, — она наклонилась вперед, опершись локтями на коленки.
Я трансформировал розовые тапки с HelloKitty ей на ноги. К моему удивлению, она даже не запульнула мне их в голову.
— Но все- таки, ты должна признать, что это был ценный опыт, — сказал я. — Он показал, что ты должна знать обстановку, чтобы думать за пределами опор, инстинктивно реагировать…
Джози мгновенно вскочила с дивана, встав передо мной.
— Я. Могла. Умереть.
Я покачал головой. Не могла.
Она повернулась к двери, но прежде, чем она успела сделать хотя бы шаг, а встал, схватил ее запястье и потянул. Она врезалась в меня, но сразу, же попыталась отойти.
— Эй. Я знаю, ты злишься, и может быть ты и должна, но это бегство пора прекратить. — Она успокоилась, когда я посмотрел на нее. Прищуриваясь, мы принимали приказы, пока тренировались. Мы не были в Хабе, так что в строгой формальности не было необходимости, но это не значило, что я буду терпеть, что она уходит от меня, уходит каждый раз, когда разочаровывается или расстраивается.
Я держал ее за руки прямо перед собой. Ярость плескалась в ее глазах, а лицо покраснело.
— Отпусти меня.
Я держал ее достаточно сильно, чтобы понять, что ей не освободиться, пока я ее не отпущу. О, конечно, это выводило ее из себя. Но я тоже был зол. К тому же она могла начать отстаивать свое мнение и попытаться напасть на меня.
Я должен заставить ее понять. Я прикоснулся лбом к ее лбу.
— Я не позволю чему-нибудь случиться с тобой. Никогда. До тех пор, как я жив, я буду присматривать за тобой. Понимаешь?
Она посмотрела на меня.
— Скажи, что ты поняла, Джози.
Спустя несколько секунд она кивнула.
— Я понимаю, — ее глаза драгоценного цвета потеплели.
Я ослабил хватку на ее руках, но не хотел убирать пальцы от ее теплой кожи. Я мог многое ей сказать, но не стал. И если бы я задержался рядом с ней подольше, то сделал бы что-нибудь, чего не смог бы изменить. Я отошел подальше.
— Ты хорошо потренировалась сегодня. Справилась даже лучше, чем я с тем же заданием.
Ее зрачки расширились.
— Ты… прошел его? То же самое?
Я что-то утвердительно проворчал перед тем, как побрел обратно к дивану.
К моему удивлению она последовала моему примеру.
— О, я должна это услышать.
Хотел ли я говорить о собственном обучении? Нет. Но это была Джози. За то короткое время, что мы провели вместе, она повлияла на меня, я не мог сказать ей «нет», будто я мог отказать ей в чем-нибудь. Странное чувство. Я не знал его ранее. И я защищал его от всего, что имел. Каждую. Чертову. Минуту.
Она опять села на диван, падая на подушку, оставляя между нами, по крайней мере фут, спрятав ноги под одеяло. Я должен заверить ее, что все будет хорошо.
Рассказывая ей о себе, о моем собственном опыте, я помогу ей понять, что я пытаюсь сделать. Это может также заставить ее доверять мне. Я не был уверен, что могу смотреть на нее. Вместо этого я сосредоточился на ее тапочках.
— Когда умерла моя мама, мне было семнадцать, — она это знала. Они и ее семья были на похоронах. — Консорциум к этому причастен, — а вот это оказалось для нее новостью. Я не рассказывал ей раньше. Сантос знал лишь малость, но всем я мог поделиться лишь с Джози. — Я не хотел, чтобы она умерла напрасно, так что упросил отца испытать меня огнем. Я желал быть сильнее, чем мог, желал показать, что мной нельзя управлять. Папа даже не стал меня отговаривать. Думаю, он мечтал о том, чтобы я был силен также как и он. Или даже сильнее нас обоих.
Я рискнул взглянуть на нее. Беспокойство проскользнуло на ее лице, когда она прикусила нижнюю губу.
— Мой папа устроил то же самое испытание. Напугал меня провалом. Не в пример тебе, я не прокладывал путь наверх. Я сломал стену, а он оставил меня в темноте.
Она задержала дыхание.
— Это ужасно!
— Это тренировка, — я не нуждался в утешении. — Это не
