Высвободившийся порыв вонзился в шею перепуганного лжеца. Тонкие, как паутина нити, туго стягивали его, высасывая силы и жизнь.
— Пощади! — хрипел неудавшийся маг. — Я не знал… не знал…
Аргус взмахнул рукой, освобождая умоляющего от магических пут. Он оглянулся. У дверей застыли перепуганные колдуны в плащах. Они безмолвно взирали на своего, как им казалось повелителя и на Аргуса.
— Приведите всех! — приказал им Аргус. — Передайте — настоящий Мармагон вернулся и созывает колдунов Заскалья. Кто не явится — не доживет до вечера.
Застывшие плащи ринулись вон из залы, громко топоча по коридорам.
Повернувшись обратно к стоящему на коленях лже-магу, Аргус нахмурился. Присев рядом с ним, он сказал:
— А теперь, поговорим с тобой… Черный маг.
— Пощадите, повелитель! Мы не знали… Я не знал, что Вы живы! Все думали, что Вы пропали…
— И потому ты решил выдать себя за меня? Думал, никто не догадается?
— Так никто ведь не знал, не видел Вас… Все решили, что это я и есть…
— Откуда ты?
— С восточных земель, господин! Наше племя… Вы ведь знаете, что колдуны теперь изгои! Король…
— Колдуны стали изгоями по собственной глупости, король тут не причем.
— Как же! Ваша матушка, и Ваш… отец, они…
Аргус схватил его за горло:
— Ты что же — решил повторить обряд колдуна Кливора, именуемого моим отцом?
— Нет-нет, повелитель! Где сейчас найдешь столько младенцев и невинных душ…. Никто не согласился бы… Мы просто хотели возродить наше племя…
Мольба перешла в сип. Аргус все сильней сжимал руку на шее лжеца. Тот побагровел, потом дернулся и обмяк.
Аргус поморщившись встряхнул руку. Потом поднялся и обойдя бездыханное тело, прошел к окну. Распахнув плотные занавеси и открыв створки он впустил свежий весенний ветер в это затхлое место. Воздушные порывы были приятны. Не хватает только соленых капель на губах и запаха моря…
За два года плавания Мармагон полюбил море. Будь его воля, он бы так и остался моряком навсегда. Тем более Дия полюбила его именно таким. Он нахмурился. Дия…
До сегодняшнего дня он готов был принять личину Аргуса и жить в ней до конца своих дней. Мармагон бы умер окончательно, он сам убил бы его в себе. Дие он это и пообещал, но теперь…
Колдунов стало слишком много. Он не ожидал этого. Они не настолько сильны, чтобы захватить Горные Кряжи, но достаточно коварны и жестоки, чтобы посеять смуту и страх. Мармагон чувствовал свою ответственность за эту землю. Есть и его вина в том, что Заскалье превратилось в еще одну Каменную пустошь. Ведь эти колдуны черпали силу в его имени, в страхе, который он внушал когда-то людям всего королевства.
Мармагон глядел в окно и видел перед собой свою судьбу. Эта земля предназначена ему. Он должен приложить все силы, чтобы возродить ее. Так он искупит то великое зло, которое сотворил его отец и другие колдуны.
Одно останавливает, не дает покоя. Это постоянно натянутая в нем живая струна. Его Дия. То есть не его. Пока нет.
Мармагон закрыл глаза и тут же перед ним всплыло лицо любимой. Это тоже волшебство. Всегда видеть ее образ — стоит закрыть глаза и она возникает перед ним. Волшебство. Или проклятие.
Она полюбила. Так, как он и мечтал когда-то. Страстно и безудержно полюбила… вот только кого? Мармагон открыл глаза и нахмурился. Аргуса конечно. Мага она ненавидит. Любит его и ненавидит тоже его.
Нужно сказать ей. Выбора теперь нет. Он не поедет в Высоту. Его место здесь. Счастье, если она согласится остаться здесь с ним. Но что если… Сердце содрогнулось. Что если она оттолкнет его, и никакая любовь не поможет одолеть ее ненависть к Мармагону?
Он стоял прищурив зеленые глаза и невидяще смотрел в окно.
Любовь, как война. Каждый шаг нужно продумать до мелочей. Просчитать. Но небо, как трудно мыслить холодно и здраво, когда голова пылает и мысли путаются от страсти! Мармагон стиснул зубы. Нужно доиграть роль до конца. Нужно подвести ее к бездне отчаяния, чтобы потом, от радости Дия смогла позабыть свою ненависть.
Если она снова оттолкнет его… Сможет ли он отпустить ее? Опять потерять? Мармагон вцепился руками в створки окна. Трухлявые доски посыпались под его пальцами.
Стук в дверь отвлек его. Он выпрямился. Отпустив створки, он сжал исцарапанные ладони. Дверь медленно отворилась. Вошел худосочный человек в плаще.
— Повелитель, мы позвали всех. Ваши преданные слуги собираются.
Мармагон кивнул. К_ни_го_ед_._нет
— Повелитель, что прикажете делать с пленниками?
— Приведите их сюда. Всех, кроме… девушки.
— Слушаюсь. Что с ней делать?
— Приготовьте для нее покои.
Человек поклонился и хотел было выйти, но Мармагон остановил его:
— Постой! Как тебя зовут?
— Ливрар, повелитель.
— Давно ты служишь этому…? — Мармагон указал на бездыханное тело лже-мага. Ливрар сглотнул, в испуге глядя на своего бывшего, теперь уже мертвого хозяина: — Год как, повелитель.
— Год. Значит тебе известно, где хранится клятвенный камень?
— Клятвенный камень? Д-да… Он…
— Принеси мне его.
— Слушаюсь.
Ливрер поспешно вышел.
Мармагон повернулся и взглянул на холодный камин. Нужен огонь. Обряд все-таки состоится. Только другой. Он соберет со всех колдунов клятвы верности. В Заскалье больше не будет черной магии.
Глава 24
Рассказ Мармагона
Дия все еще всхлипывала на его плече. Аргус снова покачал ее. Задумался. Потом вздохнул и сказал:
— Думаю, начать стоит с того дня, когда жизнь моя оборвалась. С самого прекрасного и мучительного мгновения для меня. С нашего поцелуя… Ты ведь помнишь его, родная? Не знаю, как запомнился этот миг тебе, но я буду помнить его всю жизнь. Наш поцелуй снился мне ночами. Иногда в кошмарах, иногда в самых светлых сновидениях. Я ведь знал, что ты… не любишь меня. Знал почему ты решила меня поцеловать. Ты надеялась, что я умру, ведь так? Моя храбрая, нежная, жестокая Дия… Ты улетела как птичка, оставив меня погибать в страданиях. Я не виню тебя, разве я могу? Я сам виноват во всем. Я требовал от тебя любви, не понимая, что должен заслужить ее. Я любил тебя, но не знал, не умел выразить свою любовь. А ты видела во мне только лишь чудовище, убийцу.
Дия сидела, прижавшись к его груди. Наслаждалась теплом, исходящим от Аргуса. И слушала. Впервые он говорил с ней серьезно. Не насмешливо, как красавец-капитан, не безумно и не мрачно, как маг. А просто, по-человечески. В его голосе зазвучала старая боль, слова были пропитаны горькими воспоминаниями.
— Я не умер тогда. Хотя, в тот миг я думал, что лучше бы мне было погибнуть. Лучше умереть, чем видеть как ты уходишь от меня. Что мне оставалось? Всадить клинок в сердце. Или продолжить жить в безумной надежде встретить тебя когда-нибудь. Не знаю, что помогло мне, но я выбрал второе. Я решил
