– Лучше Ивелина, – мягко исправила я, – если не сложно. Или просто Иви. Я поняла. Я постараюсь.
Пончик вздохнул и махнул рукой, отпуская меня.
А теперь я стояла над телом мертвой девчонки и с неудовольствием осознавала, что обычной подстраховки может оказаться мало: работать с подростками всегда было сложно и опасно. Уж больно агрессивны и злы они были в своем посмертии. Ненавидя весь мир лишь за то, что он, в отличие от них, живой, они могли выкинуть все что угодно, самую отвратительную каверзу. Бывали случаи, когда они заводили Гончих так далеко, что те не находили дороги назад…
– Мне очень жаль.
Я погладила холодную щеку девочки. Знаю, глупо. Сейчас она меня все равно не услышит, но просто не могу иначе. Гончие, как и все, кто сталкивается со смертью каждый день, жутко суеверные, и я ничем не отличаюсь от большинства. Кто-то отправляется в рейд в любимой ночнушке, кто-то накрашенный и с обязательным педикюром. А я говорю с телами. Прошу у них прощения за то, что сотворил кто-то другой, обещаю во всем разобраться, что бы они смогли найти покой…
Сделав в прозекторской свет поярче, я достала из принесенной с собой сумки плотные очки для сна, рукавицы, по форме напоминающие боксерские перчатки, капу и крем для лица. Пододвинула поближе к мертвой девочке стул и принялась ждать рассвета.
Кое-то из особо умных, из тех, кто рядом с Гончими даже рядом никогда не стоял, утверждает, что рейды – успешные рейды! – нужно проводить не на рассвете, а в так называемый час ведьм, примерно в два-три часа ночи. Но, как говорится, пять раз послушай, что сказал теоретик, а потом пойди и сделай по-своему. Особенно это касалось тех Гончих, которые хотели жить богатой полноценной жизнью.
Я хотела.
Поэтому, увидев труп девочки, мысленно поблагодарила Пончика за то, что он настоял на страховке. Подростки – они такие… Я вздохнула и, поежившись, подтянула ноги под попу и обняла себя за плечи. Все же ночевка в морге, наверное, была не самой лучшей идеей, но…
Но, по крайней мере, здесь меня не доставали мысли о Доме – не до них было. Да и для мечтаний о Рике атмосфера тоже была неподходящая. Хотя если вспомнить о том, каким жарким было его большое, крепкое тело… Но правильнее будет об этом даже в мыслях не заикаться, ибо ни к чему хорошему такие реминисценции привести не смогут.
Стрелки на настенных часах в прозекторской показывали без восьми минут пять, когда на пороге появились сразу две из моих страховщиц, а пятью минутами позже пришла еще одна. Что ж, надо отдать должное Пончику, он и в самом деле заботится о своих сотрудниках. Мы познакомились, перекинулись парой ничего не значащих слов, после чего я пересела в кресло Гончей, которое девчонки выкатили из подсобки.
Пока самая молодая из помощниц – на вид ей было не больше тринадцати лет – фиксировала мои ноги, я густым слоем накладывала крем на лицо.
– А это зачем? – спросила девчонка. – Ну, то есть… Я хотела сказать, что капу и перчатки, и даже не очки – тонированный мотоциклетный шлем видела, но крем…
– Шлем – это здорово! – одобрила я. – Будь у меня на него деньги, тоже не отказалась бы. А крем… кожа у меня нежная, понимаешь, а если призрак решит отвесить оплеуху или заорать со всей дури в лицо? Тебе бы улыбалось, потом полмесяца с бланшем ходить? Ну вот и мне нет.
– Алиса не такая, – неуверенно возразила другая из моих помощниц, Дея, и я повернулась в ее сторону.
– Да?
Женщина кивнула. Она была старше меня лет на десять, и это придавало уверенности. Все же хорошо, когда среди страхующих есть опытные люди, они сделают все возможное, чтобы не позволить Гончей сорваться. Впрочем, бывали случаи, когда и опыт не помогал. Я о таких старалась не думать, надеясь, что как раз меня они не коснутся.
– Она была мягкой девочкой. Спокойной. Мой младший сын с ней в одной школе учился… – Дея тряхнула головой, отгоняя неприятные воспоминания. – Иви, тебе сколько времени надо?.. Вернее, сколько можно?
Я задумалась. Каких-то временных ограничений мне никогда не ставили, куратор лишь просил не уходить дальше, чем на три-четыре километра.
– Ну… примерно часа четыре.
Ответила наобум, если честно, взяв по максимуму. Нет, я-то надеялась справиться раньше, но чем черт не шутит! Уж лучше подстраховаться.
– Тогда сверим часы? – предложила Дея.
Я громко выдохнула. Страховка у меня была хорошей. Две женщины по обе стороны от тела, одна за головой… Если что пойдет не так – вытащат.
– Еще минутку подожди, пожалуйста!
Выдох-вдох, выдох-вдох, вы-ы-ыдох и вдо-о-ох.
– Давай!
На мои глаза легла повязка, и я откинулась на подголовник, чтобы принять удобную позу.
– Один, два, три… – шептали девчонки.
– Четыре, пять, шесть, – мысленно повторяла за ними я.
Досчитать успела лишь до тридцати, когда почувствовала неприятное покалывание в кончиках пальцев, а перед внутренним взором забрезжило знакомое желтовато-серое сияние потустороннего мира.
– Алиса! – позвала тихонько, делая первый шаг по пыльной поверхности лимба. – Алиса?..
Здесь не было верха, низа, права или лева, здесь не было воздуха. Да и земли, по большому счету, тоже не было – один лишь плотный туман, сквозь который с трудом пробивался желтоватый свет, да горькая пыль.
Поэтому на самом деле никаких шагов я не делала, висела в «нигде», пытаясь найти нужную мне девочку, но стараясь не привлекать к себе внимание – никогда не знаешь, с кем столкнешься по эту сторону, а духи бывают разные, и не со всеми из них мне хотелось встречаться.
– Что надо?
Подросток соткался из воздуха прямо перед моим лицом. Впрочем, здесь не было ни лица, ни воздуха, ни подростка. Была лишь моя проекция действительности и знакомого образа.
– Не дури, – я изобразила улыбку, – ты же сама меня позвала, иначе я бы не вошла в лимб так быстро. Так чего теперь
