Ярослав больно уж драчливый и простоватый. Обвести его вокруг пальца, выведя его из себя, не составит труда. Собственно, из-за того и погнали его из Рязани, так что пришлось ее спалить в прошлом году, пойдя карательным походом…
Насчет старшего сына Константина Всеволод не обманывался. Понимал, что тот только того и ждет, когда отец отдаст Богу душу, и занять Владимирский стол. Очень уж властолюбив и жаден. Давать такому власть душа не лежала. Начнет стяжать земли и просто зарвется, в конечном итоге потеряв все.
А вот к кому лежала, так это к Юрию. Разумен, спокоен, набожен, вот и за непутевого брата заступился… Лучшая кандидатура в наследники, в чем великий князь убеждался все больше и больше. Но, увы, не по праву и обычаю так поступить будет. Нанесет обиду Константину, а там, после его смерти, и замятня начнется. Не дело это, когда братья дерутся… а это, к сожалению, обычное дело на Руси.
«Ох и подгадил Руси Мономах со своим лествичным правом, – подумал Всеволод Юрьевич. – Но ведь хотел, как лучше, по справедливости владение разделить, никого из сыновей не обидев, да только все равно смертельными врагами их сделав…»
В малую залу осторожно вошел один из дежурных дружинников.
– Княже…
Всеволод открыл глаза.
– Не сплю я… Что там?
– Княжич Юрий до тебя просится.
– Пускай.
Юрий не заставил себя долго ждать и тут же вошел в помещение.
– Отец…
– Что у тебя, сын? – с улыбкой спросил великий князь.
– Просьба у меня к тебе есть.
– Какая? – нахмурился Всеволод Юрьевич.
Уж не ошибся ли он в сыне? Вот уже и просьбы пошли…
– Прошу я твоего дозволения основать крепость недалеко от Владимира…
– Зачем?! Какая в ней надобность?
– Получив по голове и чуть не став увечным, я ясно осознал, что люди, служившие тебе и княжеству верой и правдой, но получившие тяжкую рану, от которой не смогли оправиться, зачастую влачат жалкое существование, отец. Думается мне поселить их в одном месте и дать им освоить ремесло, чтобы они трудом зарабатывали хлеб насущный, а не сидели на шее своих родственников, объедая их или, того хуже, – побирались. Ведь получается, мы выбросили их как сломанную вещь, а они не вещи – люди.
Увы, ситуация с увечными дружинниками действительно была аховой. Такого понятия, как пенсия, не существовало, и князь, дав энную сумму раненому витязю в качестве выходного пособия, по сути, вышвыривал его на улицу. Многие бедствовали. Хорошо если родственники как-то пристроят…
– Хм-м… Верно ты сказал, – кивнул великий князь и даже смутился, осознав, что сам особо о дальнейшей судьбе увечных не задумывался, что называется, с глаз долой – из сердца вон. – Ты истинный христианин, сын, с доброй душой. Хорошее и правильное дело ты задумал. Но согласятся ли они? Воины все же бывшие, урон чести, чтобы в земле копаться или еще что-то неподобающее делать?
– А по чести ли на шее родных сидеть да на паперти милостыню просить? По крайней мере, мы дадим каждому возможность, и никто не скажет, что мы выбросили увечного на произвол судьбы, словно пук травы, коим подтерлись в отхожем месте…
– Разрешаю.
– Благодарю отец.
«Надо же, не ожидал, что так легко прокатит», – признался Юрий Штыков.
«Я тоже», – согласился хозяин тела.
«Кстати, как по финансам? Хватит у тебя средств на строительство? А то напланировали много, и денег потребуется немало».
«Не знаю, но должно хватить…»
С финансами у княжича было не то чтобы очень хорошо, но определенная заначка имелась. Тут и доля в трофеях в виде доспехов и оружия, меха, серебро, украшения. Должно было хватить, если не на все, то на основное.
4
Согласие стать по сути простыми чернорабочими бывшие витязи действительно могли не дать, о чем еще на стадии объяснения своей идеи Штыковым заметил Юрий Всеволодович.
«А нам и не надо, чтобы они становились простыми рабочими, и звать их к себе будем не в этом качестве, это лишь для отвода глаз».
«А в качестве кого?»
«Наставников, охранников и контролеров, – ответил Штыков. – Хромой или вовсе нет ноги? Ну и что? Руки целы, значит, можешь учить других рубиться мечом или стать стражником в башне, вооружившись самострелом. Нет руки, причем рабочей? Что мешает ему стать разведчиком или посыльным? Или вести контроль проделанных работ, являясь твоими глазами и ушами».
«А кого мы будем учить?»
«Те самые будущие кадры. Нам лет через пять потребуется полноценная, хорошо оснащенная и обученная армия. В идеале легион в несколько тысяч человек. Не вольные дружинники, что если им вдруг что-то не понравится, то они смогут просто взять и уйти к другому князю, а преданные тебе душой и телом дисциплинированные бойцы, которых ты спас, вытащив из грязи. Не все они станут воинами, кто-то станет работником в колхозе, горшечником, кузнецом, стекольщиком, еще кем-то, но на то и расчет, нам нужны все и много».
«И где же мы возьмем столько людей?»
С людьми и впрямь была напряженка, особенно на севере. Потому главная добыча в походах этого времени – не какие-то материальные ценности, хотя и они тоже желательны, а полон, то есть крестьяне, которых можно посадить на своей земле.
«Где только можно, там и возьмем. Сначала начнем со всяких сирот и прочих беспризорников, ошивающихся по городам, что, вырастая, пополняют собой разные банды душегубов, сделаем тем самым сразу два добрых дела, и армию себе наберем, и уровень преступности понизим».
А сирот и беспризорников на улицах городов хватало. Причин тому великое множество: голод, мор, нападение татей, ушкуйников и кочевников. У детей лет десяти в последнем случае было больше шансов сбежать и скрыться в лесу, чем у совсем маленьких или уже взрослых. Да и не охотился за такой резвой мелочью никто целенаправленно. А возвращаться сбежавшим зачастую было некуда, дома нападавшие жгли, вот и подавались в города, пополняя собой шайки сначала мелких воришек да попрошаек, а потом и душегубов на большой дороге.
«А потом по бедным крестьянским семьям пройдемся. Думаю, многие захотят избавиться от лишних ртов, да не просто так, а передав их на службу князю, почетно даже».
«Не лучше ли сразу взять уже взрослых вольных людей, чем таких вот уже вкусивших лихой жизни да смердов?»
«Можно, но как по мне, это все же не то. Во-первых, вольные люди, уж извини, статью не вышли. Дохловат народ нынче из-за недоедания, невысок и тощ. Воины из них плохие выйдут, ни силы, ни выносливости».
«А из
