Следом «Залголисса» воздела правую руку. Залязгали податчики снарядов, пневматические автозагрузчики загнали огромные снаряды в казенник гатлинг-бластера.
+В укрытие!+ гаркнул Ариман.
Подхватив Лемюэля и Камиллу, он ринулся в ближайшую камеру. Афоргомон потащил за собой другую женщину, и в тот же миг «Разбойник» открыл огонь.
Мир сотрясла адская буря оглушительных взрывов. Выпущенная титаном очередь растерзала верхний ярус, грохот ударных волн сейсмической мощи слился в единый непрерывный рев. Взметенные ураганом каменные осколки рикошетили от каждой стены. Один из них зацепил Гамона; тот вскрикнул, обливаясь кровью из раны в ноге. Азек заслонил смертного своим телом, но в камеру ворвался пламенный вихрь, который выжег и высосал обратной тягой весь кислород до последней молекулы. У троих узников началось удушье, но Ариман искусством Павонидов создал вокруг голов людей пригодную для дыхания газовую смесь.
Потом все успокоилось. Внезапно наступившая тишина оказалась не менее ошеломительной, чем безудержно яростный залп.
+Шевелитесь!+
Азек еще не отошел от сенсорной перегрузки.
+Ну же, вперед!+
+Игнис, это ты?+
+Да. Сейчас же уходите оттуда!+
Подняв Лемюэля и Камиллу с пола, Ариман заковылял к выходу. В ушах у него звенело, реальность казалась выцветшей и приглушенной. Остатки коридора затянуло пеленой токсичной пороховой гари. Перила почти исчезли, едва ли метр каменного барьера еще торчал из стены. Осторожно выбираясь из задымленных камер, воины XV легиона видели перед собой чудовищный пейзаж, какой могли сотворить только разрывы артиллерийских снарядов.
Внизу стоял «Разбойник» с вытянутой рукой. Из вентиляционных щелей на верхней части его панциря с шипением поднимались завитки голубоватых выхлопов. Азеку никак не удавалось отделаться от ощущения, что титан смотрит прямо на него.
+Где ты, Игнис?+ отправил корвид.
Исполин качнулся всем телом, словно отдавая поклон.
+Я позволил себе спроецировать мое сознание в «Залголиссу», чтобы осуществить безошибочно точный залп.+
+Ты подчинил себе титана?+
+Да, и впоследствии поплачусь за это жестокими муками, но сейчас… Ухватитесь за что-нибудь.+
Ариман хотел было спросить: «Зачем?», однако тут же понял, что задумал Игнис, и, развернувшись, шагнул обратно в камеру. «Разбойник» на нижнем этаже раскрутил кулак, и голова «Гончей» на цепи завертелась, как било старинного кистеня. Темп вращения все возрастал; наконец, титан опустил правое плечо и выбросил руку вперед.
Останки «Гончей», словно шаровой таран, обрушились на галерею с раскатистым грохотом металла о камень. Посыпавшиеся обломки раздавили горстку тех несчастных, кто еще оставался в живых на нижнем уровне.
Афоргомон все еще держал на руках незнакомую узницу. Азеку сейчас было не до сантиментов, и он не собирался спасать даже уроженку Просперо. Воин протянул демоническому ёкаю Камиллу.
— Возьми госпожу Шивани, а эту брось, — велел Ариман.
Автоматон отшвырнул женщину с Просперо и схватил Камиллу, заломив ей руку за спину.
— Нет! — закричала Шивани. — Не надо! Трон, нет! Чайя! Прошу вас, не надо! Чайя!
— Камилла! — Упавшая арестантка попыталась встать, но получила удар наотмашь от Афоргомона, распласталась на полу в углу камеры и уже не поднялась.
Азек вышел из камеры в удушливое облако пыли, что сыпалась откуда-то сверху. Быстро шагая по рушащейся галерее, воин добрался до застрявшей в стене головы «Гончей». От нее к «Разбойнику» внизу уходила туго натянутая дрожащая цепь.
Ёкай следовал за Ариманом, толкая перед собой Шивани. Камилла плакала и отбивалась.
— Пожалуйста, Азек, возьми и Чайю, — взмолился Гамон.
— Женщину с Просперо? Она спутница госпожи Шивани?
— Да.
— Она бесполезна, — ответил легионер. Вокруг него плавно опадали хлопья несгоревшего пороха, напоминавшие светляков.
— Бесполезна? — потрясенно повторил Лемюэль. Край расстрелянной галереи осыпался, сошла новая лавина обломков. — Нет бесполезных людей!
— Отчасти верно, — согласился Ариман, — но одни все же полезнее других.
Впереди воины Тысячи Сынов уже лезли к «Разбойнику» по натянутой цепи со звеньями метровой ширины и двухметровой длины. Санахт уже стоял, пригибаясь, на верхушке панциря «Залголиссы»; рядом Азек заметил легионера с лицом, не соответствующим его ауре.
Последними до импровизированного моста добрались Ариман и ёкай. Менкаура ждал их, прижимая латные перчатки к черепу «Гончей», которая скрежетала, сдвигаясь с места.
— Успехи ордена Погибели не перестают изумлять меня, — произнес адепт Корвидов сквозь сжатые зубы. Бронзовая голова вновь дернулась, кладка вокруг них раскрошилась. — Но вам лучше бы поторопиться.
Цепь вибрировала под ногами бойцов Тысячи Сынов, понемногу вытягивая останки титана из пролома, как гнилой зуб из десны.
Если бы не чары легионера, она бы уже выпала.
— Менкаура… — начал Азек, когда Афоргомон запрыгнул на мост. Создание несло Камиллу с легкостью, словно ребенка. — Тебе необязательно жертвовать собой.
— И все же я жертвую, — буркнул провидец.
— Волки и сын Жиллимана сказали бы, что подобное совершенно необходимо, — заметил ёкай. От цепи срикошетили несколько масс-реактивных снарядов, и автоматон развернулся, прикрыв Шивани своим корпусом. Космодесантники, столпившиеся на панцире титана, ответили огнем на разрывные болты, которые проносились между «Разбойником» и галереей. Оглянувшись, Ариман увидел легионеров в запыленной броне: те на краткие мгновения выглядывали из камер, чтобы выстрелить по мосту.
— Воин Ультрамара сражается вместе с Волками?
Афоргомон кивнул.
— Да, но он далеко ушел с прежнего пути.
Азек мысленно коснулся противников и почувствовал, как сознание рунного жреца словно бы когтями цепляется за его рассудок, подобно бешеному псу. Но среди прочих ощущалось также присутствие еще одного разума, идеально дисциплинированного. Так обучали только жителей Просперо и Пятисот Миров.
— Топор палача не ведает, куда упадет, — промолвил Азек. — Он — просто оружие, направляемое чьей-то дланью.
— Передай мне другого смертного, — предложил ёкай, протягивая руки за Гамоном.
Ариман покачал головой.
— Нет, он останется со мной.
Убрав оружие в кобуру, Азек повернулся к Менкауре:
— Брат…
Другой корвид мотнул подбородком.
— Мое странствие по дороге судьбы заканчивается.
— Нет, ты должен…
— Я сказал, уходи! — заорал Менкаура. Через него струилась такая кин-сила, что эти слова в буквальном смысле оттолкнули Аримана.
Азек кивнул и, отвернувшись, шагнул к краю галереи. Сжав стальной хваткой запястье Лемюэля, он пригнулся, как штурмовой десантник перед запуском прыжкового ранца. И, мощно оттолкнувшись от пола, без труда перескочил на цепь.
Гамон закричал от страха — зажатый в руке воина, он раскачивался подобно маятнику на высоте пятидесяти метров над полом. Пока Азек наполовину слезал, наполовину съезжал по звеньям, вокруг них свистели болт-снаряды, но воин крепко держал Лемюэля, а тот в свою очередь прижимал к груди керамическую урну. Вражеские снаряды проносились мимо,
