Старик усмехнулся.
— Я хотел спасти все носители знаний, но ваша идея… Она гораздо удачнее. Скажи, Амон, ты действительно веришь, что у вас получится?
— Да, верю.
Анкху Анен пожал плечами, словно речь шла о чем-то маловажном, и продолжил кружить по мастерской.
— Наш великий труд уже в разгаре, — добавил Амон. — Взгляни на мраморные залы галереи Пергама: ее бесконечные стеллажи почти опустели.
— Когда-то подобная мысль ужаснула бы меня, а теперь дает надежду, — вздохнул призрак. — Значит, ваша неимоверно сложная задача — наполнить Планетарий, перебросив через время и пространство запасы мудрости, накопленной за множество жизней, — все-таки выполнима.
Советник преисполнился гордости, хотя и понимал, что голос убитого мудреца звучит из сознания самого Амона. Разум воина, применяя метаконфигурации девятого Исчисления, создал для него вымышленного собеседника на основании воспоминаний об Анкху.
— Надежда покинула меня так давно, что, казалось, уже никогда не вернется. Галактика охвачена смятением, и все, казавшееся незыблемым, сгинуло под ударами нынешней войны — новой диссипативной системы.
— Довольно скоро это противостояние закончится, — сказал Анен. — Оно пройдет и забудется, как случалось со всеми войнами. Тогда, и только тогда, сохраненная вами информация вновь обретет важность.
— Именно. — Советник сознавал, что речь идет лишь о его грезах, но не мог удержаться от обсуждения возможного светлого будущего. — И, чьим бы триумфом ни завершилось восстание Луперкаля, мы сохраним достаточно знаний, чтобы отстроить разрушенное, и достаточно мудрости, чтобы верно применить их. Какие бы ошибки или недопонимания ни случались в прошлом, мы еще можем спасти грядущее и повторно подарить человечеству Объединение.
— Ты наивен, если в самом деле так считаешь, — ответил Анкху, и в мысли Амона проник червячок сомнений — капелька яда, упавшая в колодец. — Легион Тысячи Сынов навеки проклят в глазах будущих поколений, и этого уже не изменить. Но, пусть заветы нашего предательства и сохранятся в веках, они незначительны по сравнению с наследием, которое вы оставите для умных и искусных людей, способных им воспользоваться. Вспомни мои слова, когда он будет делать выбор!
Советник судорожно вздохнул и отдернул руки от глыбы, словно обжегшись. Видение рассеялось, Анкху Анен и другие воины-ученые исчезли, оставив Амона одного в мастерской, полной отголосков…
Нет, не одного. Легионер ощутил чье-то присутствие.
Поднявшись, он развернулся и увидел на балконе фигуру, в которой безошибочно угадывался его генетический прародитель. Алый Король, облаченный в доспехи и закутанный в темно-бордовую мантию с меховой оторочкой, стоял, понурив голову и опустив плечи. В его ауре отражалась растерянность.
Амон, мгновенно встревожившись, спустился до третьего Исчисления, и фантомы его незабытых друзей развеялись, будто утренняя дымка.
Выйдя на балкон, он встал рядом с отцом. Даже сгорбленный под бременем великого труда, Магнус возвышался над советником, но держал себя иначе, чем во время их беседы на берегу мирового океана-Планетария.
Циклоп обводил взором хаотичные владения легиона: его разум странствовал в краях, невидимых глазу. Наконец примарх взглянул на воина, и тот уловил кратчайшее замешательство отца: Алый Король не сразу вспомнил, как зовут сына.
— Ах да, Амон, — кивнул Магнус. — С кем ты там разговаривал?
— Ни с кем. Просто вспоминал.
— Кого же?
— Анкху Анена.
Биополе Циклопа засветилось добротой.
— Куда же ушел этот старый вздорный прохвост? Я бы хотел повидаться с ним.
Советник не сразу нашелся с ответом. По ауре его отца расползался тот же самый туман, что и перед исчезновением примарха в Великом Океане.
— Страж библиотеки погиб, мой господин. Его здесь не было, я беседовал с призраком минувшего.
— Погиб?..
— На Просперо.
Алый Король вновь кивнул и медленно выдохнул.
— Да, конечно, ты прав. Я помню, он умер… На Просперо. Мне кажется, я живу в каком-то жутком кошмаре и не могу проснуться… Анен точно погиб?
— Точно, мой господин.
Магнус закрыл лицо руками.
— Все угасает, Амон. Все, что составляет меня, рассыпается в прах. Скоро не останется ничего. Зачем ты вернул меня сюда? Зачем?!
Примарх резко повернулся к сыну, и тот едва скрыл печаль при виде лица Алого Короля, искаженного гневом и смятением. Подняв руку, советник взял отца за предплечье и передал ему немного своих сил.
— Мой господин, я…
— Не трогай меня! — огрызнулся Циклоп. Амон ощутил, что в пальцах гиганта накапливается гибельная энергия. — Я тебя не знаю!
Отступив, легионер успокаивающе поднял руки.
— Я — Амон, — ровным, спокойным голосом произнес он. — Ваш советник.
— Нет, я узнал бы его, — возразил Магнус. — Кто ты такой?
— Меня зовут Амон. Я ваш друг. Вы забыли?
Алый Король судорожно вздохнул, и его биополе немного очистилось от липкого тумана. Он медленно опустил голову.
— Конечно, Амон. Теперь вспомнил.
Примарх снова повернулся к беспорядочному пейзажу, открывающемуся с пирамиды советника, и так крепко сжал бронзовый поручень, что на том появились вмятины. Мир внизу словно бы пылал: на горизонте ярились эфирные бури, в горах сверкали молнии тошнотворных цветов.
— Я понимаю, что должен знать этот мир, но вижу его как будто впервые, — признался Циклоп. — Скажи, как он называется?
— Кажется, ему подходит только одно имя — Планета Чернокнижников.
По щеке Магнуса скатилась слеза.
— Ничего не помню, — с тоской проговорил он. — Названия утратили для меня смысл.
На борту «Озирис-Пантеи» имелось лишь одно место, где Азек не испытывал отупляющего чувства внутренней пустоты. Сейчас воин поднимался туда через верхние ярусы Черного корабля, и его блестящий посох цвета слоновой кости равномерно постукивал по железному покрытию палуб.
По транзитным коридорам и сводчатым залам для испытаний разносились умоляющие шепотки фантомов. В тенях бормотали бесплотные голоса, надоедливые, как навсегда засевшие в глазу песчинки. Духов привлекала мощь, поселившаяся в хеке Аримана; они ненавидели эту силу, но слетались к ней, словно мотыльки на огонь.
Псайкер ощущал, что космолет презирает его и подобных ему.
— Как только мы достигнем цели, я зашвырну этот корабль в сердце звезды, — пообещал Азек измученным теням, что скользили по некрашеным железным переборкам. Легионер понимал, что проклинать судно, несущее тебя через Имматериум, — к неудаче, но ему ответила лишь волна одобрительного шелеста.
«Книга Магнуса» осталась на мостике, прикованная цепью к капитанскому пюпитру управления. Сейчас за ним стоял Игнис, которому Ариман временно передал командование. Азеку крайне не хотелось разлучаться с огромным томом, но всякий раз, когда он задерживался возле гримуара, осколок души отца словно бы всплывал из недр сущности воина, что оборачивалось мучительными для Аримана последствиями.
Алый Король направлял звездолет,
