— Полегчало? — Риг вопросительно изогнул бровь.
— Какой же ты… понятливый. И да, полегчало, — выдохнула я.
И уже почти спокойно добавила:
— К слову, о нашей героической гибели. Есть возможность слегка ее отложить. В нише на потолке здоровенная трещина, можно по ней попробовать подняться…
Тут я оценивающе посмотрела на фигуру Рига. Вот и настал тот момент, когда следовало пожалеть, что светлый не тощий, не мелкий и не компактный. Нет чтобы как Кара — уместился в чемодан, и все.
— Крис, ты разделываешь меня глазами… — Муженек как-то нервно сглотнул.
Я поспешила отвести взгляд в сторону. М-да… неловко получилось.
— Может, раздеваю? — уточнила с надеждой.
— Нет, безапелляционно отрезал Риг.
Опять мимо.
— Ну что, полезем самоспасаться? — бодро спросила я.
— А у нас есть варианты? — в исконно гномьей традиции отвечать вопросом на вопрос ответил Риг.
— Умереть от жажды. — Я была Генерал Очевидность.
— Крис, тебе никто не говорил, что честность — не твой конек?
— Вот так всегда. Честность — не мой конек. В пять лет у меня был морской конек, так папа тоже заявил, что он не мой и должен плавать на свободе, про конек крыши вообще молчу, сколько раз я с него падала… Что тогда мой конек-то? — Я несла отборную, прямо-таки элитную дурь. Зато напряжение уходило.
— Ну хочешь, я тебе, как выберемся, коня подарю. Будет у тебя свой конек, — растерялся Риг.
— Давай. Только горбатого, — тут же воспользовавшись моментом, заявила я, чем окончательно ввела светлого в ступор.
А спустя четверть удара колокола нам и вовсе оказалось не до разговоров. Мы ползли. Правда, сначала немного поспорили. Риг попытался отобрать у меня роль первопролазца, но я заявила, что мне в вертикальную узкую щель протиснуться проще. А если все же не удастся выбраться, то давать задний ход и пихать светлого ногой в макушку не так жалко, как если бы он меня.
От такой трактовки светлый лишь усмехнулся, но согласился.
Я нырнула в щель первой, Риг следом за мной, подтянувшись и ужом ввинтившись в дыру на потолке. У меня даже возникло подозрение: не затесались ли в его роду наги? Ведь плечи светлого были явно шире, чем лаз. Затрещала ткань рубашки, мои нервы, но… Но спустя пару вдохов Риг подтвердил, что при небольшом насилии и изрядном усилии возможно все. Насилии над собственной анатомией и усилии по преодолению ее несовершенств.
Мы лезли по этой расщелине, которая, вопреки опасениям, не сужалась, а наоборот, расширялась. Если поначалу я пробиралась, опасаясь застрять, то сейчас побаивалась, как бы не упасть вниз. Ход начал все больше напоминать воронку, а я изображать белку-летягу. Ноги, что упирались в противоположные стены, скоро должны были достичь классической фигуры «шпагат обыкновенный поперечный», но тут магический светляк надо мной мигнул и замер.
Я задрала голову и спустя миг с облегчением выдохнула. Кажется, мы куда-то добрались. Главное, чтобы это не был новый завал.
Выкарабкавшись из расщелины, я создала светляка побольше и огляделась: нет, не завал. Это оказалась еще одна пещера, узкая, невысокая, с покатым сводом, больше всего похожая на штольню для тролля-переростка.
Она уходила вверх не слишком круто, но за несколько ударов колокола, что мы шли, по ощущениям поднялись на несколько полетов стрелы вверх.
— Интересно, сколько времени? — вопросил Риг, видимо, чтобы хоть что-то спросить.
— Шесть с половиной ударов колокола. Скоро в академии ужин. — Хронометр внутри меня работал исправно.
— Откуда знаешь? — удивился светлый.
— Я чувствую. И никогда не ошибаюсь во времени.
Ответ заставил Рига призадуматься.
— И на что еще у тебя такое же абсолютное… чутье? — насторожившись, вопросил он.
— А тебе зачем? — Я тоже решила проявить бдительность.
— Ну, я хочу знать о тебе как можно больше… — выдал он аргумент и тихо добавил: — Так, на всякий случай.
— На всякий случай? — пропыхтела я в спину бодро топающего вверх светлого.
— Вот, уже узнал, что слух у тебя тоже отменный. — Оптимизмом светлого можно было оглушать не хуже, чем тролльей дубиной.
— К слову, о том, чтобы знать друг о друге побольше… Расскажи-ка, милый супруг, что ты мне голову со своей бедностью морочил аж до нервного тика? — сердито спросила я и передразнила блеющим голосом: — Я бедный, у меня нет ни медьки в кармане…
Он замолчал. Спина выпрямилась, а потом светлый резко развернулся. Так, что я, шагавшая за ним следом, едва не впечаталась носом в его грудь. Задрала голову, с вызовом глянув в лицо мага.
Хищно очерченные скулы, упрямый взгляд. Сейчас в полумраке пещеры, который рассеивало лишь мерцание светляка, Риг неуловимо напомнил мне кого-то… Но кого?
Черты у него были благородные, я бы даже сказала — аристократические. Вот только масть не та. Роды отцов-основателей нашей империи славились светлой кожей и светлыми же волосами. А Риг напоминал уроженца южных морей или сына Темных земель со своей смуглой кожей и каштановыми волосами. Лишь его глаза, насыщенно-синие, говорили о том, что он — белый маг, а не чернокнижник.
— Может, передохнем? А то мой ответ не из коротких.
Я отступила на шаг, осмотрелась и… Села там, где только что стояла. Это место было ничуть не лучше и не хуже остальных. Поерзала. Поняла, что не хватает опоры для спины, и пододвинулась к стене.
Риг последовал моему примеру.
Еды у нас не было, воды тоже, поэтому пищу телесную заменили духовной.
Рассказ светлого был, как он и обещал, длинным. Риг и вправду родился в бедном квартале. Его мать была служанкой у богатого аристократа, молодой, красивой и в меру наивной: она знала, что хозяин не поведет ее под венец, но надеялась, что у мага хватит порядочности на заклинание, мешающее зачатию. Но, как оказалось, у сиятельных если и имелось такое добро, как совесть, то плескалась она на самом донышке. И то лишь мутные остатки.
В общем, отец Рига не расщедрился ни на противозачаточные чары,
