Мрак бездны был горячим, обжигающим, а тут… Все застыло, умерло, заледенело. Мы шли так целую вечность. Руки уже ничего не чувствовали. Я хваталась за выступы, каждый миг боясь, что сорвусь.
— Крис, держись, еще немного.
Я все же оступилась и полетела вниз, навстречу собственной смерти. Дикий страх сковал все тело.
Миг полета, показавшийся мне вечностью. И вдруг что-то резко дернуло вверх: Риг сумел арканом поймать меня за ногу.
Я болталась вниз головой, а в двух дюжинах локтей надо мной, схватившись за уступ, на краю балансировал светлый. Держал, медленно, но верно сокращая длину аркана.
Полет занял меньше вздоха. Подъем — пол-удара колокола. За это время я успела вспомнить всю свою жизнь и пару раз с ней попрощаться, когда чудилось, что светлый либо не выдержит, либо сорвется следом за мной. Но нет. Я снова очутилась на каменном подобии карниза.
— Крис, — только и выдохнул Риг, а я заметила, что на месте ожога проступила свежая кровь.
Ничего не сказала. Позже. Все позже. Главное — выбраться.
Мы оказались на другой стороне пещеры уже ближе к вечеру. Уставшие, едва стоящие на ногах.
— Еще несколько шагов — и я сдохну, — заявила я, опускаясь на землю. Колени дрожали, во рту пересохло. Каменная пыль, похоже, въелась не только в кожу и легкие, но и в мозг, который отказывался думать.
Всему есть предел. И вот сейчас наступил мой. Я закрыла глаза, готовая то ли уснуть, то ли просто провалиться в обморок.
Меня подхватили знакомые руки.
— Зачем?
— Пока есть возможность идти — нужно идти, — невозмутимо произнес светлый.
Магическая искра света, что плыла чуть впереди нас, тревожно мерцала. Но и ее хватило, чтобы понять: если сначала до города мы поднимались по проходу, больше всего напоминавшему тоннель, то сейчас шли по огромному залу, чей свод уходил ввысь.
Я уткнулась носом в его шею, прижалась. Надо просто верить. Не в судьбу, не в удачу, а в того, кого любишь, — это я повторяла про себя, как мантру. А потом мне показалось, что я начала бредить. Точнее, у меня что-то случилось со слухом. Звук падающих капель… Откуда он здесь, под землей?
— Крис, ты слышишь?
— Вода? Я думала, что потихоньку начала сходить с ума.
Спустя удар колокола мы очутились перед подземным озером, над которым сверху, кое-где касаясь воды, нависали каменные сосульки. С них то и дело срывались капли и падали вниз. Светляк вспорхнул и отлетел чуть дальше, отражаясь в абсолютно прозрачной воде.
Риг посадил меня у воды и, зачерпнув пригоршню, поднес к моим губам.
— Подожди, — отшатнулась я, вспомнив о коварном пещерном газе, который способен отравить разум и тело.
— Что? — удивился светлый.
— Риг, ты можешь проверить, нет ли в ней яда?
Вода и вправду была абсолютно безжизненной: ни рыб, ни водорослей, только капель. Зато видно дно. Кажется, протяни руку — и коснешься.
— Крис, эту воду наверняка использовали подгорные жители для нужд города, — начал было Риг, но осекся под моим взглядом. — Хорошо, как скажешь. Только тогда ты держи ее в ладонях.
Я, подобравшись к краю, на поверку оказавшемуся отвесным, зачерпнула в сложенные лодочкой ладони прозрачной холодной влаги.
Красная руна, начерченная прямо на ней, вмиг вспыхнула зеленым. Значит, вода не отравлена.
— Вот теперь ее точно можно пить, — тоном «ох уж эти женщины» заявил Риг.
Я поднесла свои ладони к его губам.
— Не доверяешь мне? — усмехнулся маг.
— Нет, просто люблю, — ответила как само собой разумеющееся, — потому проявляю заботу.
Светлый шумно сглотнул и замер на мгновение.
— Риг? — удивилась я.
— Ты впервые сказала, что любишь меня. Вслух. — И светлый расплылся в счастливой шальной улыбке.
Воду пили осторожно. Она была холодной, кусачей до ломоты в зубах. А мы смеялись. Как сумасшедшие. Потому что сумели отвоевать еще один день у смерти. Потому что вместе. Потому что любили друг друга.
Уснули мы тут же, на берегу. Я доверчиво прижалась к Ригу, а он накрыл меня своей рукой, словно пытаясь защитить от всего. Видно, правду говорят: какой бы сильной ни была женщина, ей нужен тот, рядом с кем она может быть слабой. И нужно знать, что ей есть на кого положиться, а еще лучше… положить свою ногу, руку и вообще залезть целиком. Правда, последнее выяснилось утром, когда я проснулась от того, что чья-то теплая ладонь изучает мои нижние округлости. Наверняка она добралась бы и до верхних, но они прижимались к широкой мужской груди.
А потом я приподняла голову и ахнула.
Вода переливалась всеми бликами пурпура, этот свет отражался от ее глади, танцевал на стенах. Но, самое главное, почти по центру озера было небольшое, но яркое пятно, от которого и шло свечение. Боясь спугнуть удачу, я завороженно прошептала:
— Риг, смотри…
Светлый не сразу понял, о чем я. Но, когда повернул голову, до него дошло: вчера, видимо, потому что была ночь, мы не увидели главного — света. А сейчас наступило утро, а с ним и ранний кроваво-красный рассвет, что бывает только в горах. В это время алым горят шапки ледников, чьи вечные снега отражают лучи восходящего солнца, меж тем как в долинах еще лежит чернильный сумрак.
Сейчас рубиновые отсветы танцевали на водной глади. А это означало одно: где-то над озером есть выход на поверхность. Я бы подорвалась и закричала, если бы Риг не стиснул меня в объятиях.
Я сдавленно пискнула, и мы кубарем покатились вниз, прямо к кромке воды. Затормозили чудом в последний миг. Я сверху, на тяжело дышавшем светлом, который замер, всматриваясь в мое лицо.
Сейчас, когда появилась надежда на спасение, когда мы оба не поверили, а поняли, что сможем отсюда выбраться, я всем своим существом ощутила: это наш с Ригом миг. Только наш. Я не знала, что будет завтра. Но здесь, сейчас, в отблесках рассвета, что проникал сверху, заигрывая с водами подземного озера
