А потом она увидела еще одни следы, уходящие в лес. Ее собственные. То есть это не чудовище забралось на склон, а она сама с него свалилась. Эми вышла туда, откуда начала путь.
Паника прорвалась наружу, чуть не захлестнув последние трезвые мысли. Прошла по кругу? Как же так? Она ведь была уверена, что идет прямо!
Где-то минуту Эми заламывала руки и задыхалась, но затем справилась с собой. Она встала лицом к склону, развернулась на сто восемьдесят градусов и, выбрав дерево вдали – на границе своего поля зрения в темноте, – направилась к нему. Достигнув цели, Эми повторила то же самое с другим деревом. А потом еще и еще.
Лес казался безмолвным, неподвижным, в нем царила сонная атмосфера. Сколько прошло времени? Двадцать минут? Тридцать? Размеренное дыхание Эми повисало перед ее лицом облачками пара. Не было видно ни храма, ни поляны, ни даже тропы. Землю укутывал снег, так что Эми могла наткнуться хоть на дюжину троп, сама того не ведая. Она даже не знала, по-прежнему ли спускается. Небольшие холмики и овражки мешали сориентироваться, пока Эми не запуталась окончательно. Она в отчаянии стремилась к очередному дереву и надеялась, что до сих пор идет на юг – если вообще изначально не ошиблась с направлением.
– Кар!
Эми отпрянула от неожиданности и, потеряв равновесие, чуть не упала. Она запрокинула голову, подставляя лицо холодным снежинкам. На ветке дуба сидела черная ворона. Птица наклонила клюв и снова хрипло каркнула, раскалывая лесную тишину.
– Тш-ш-ш! – зашипела Эми, но без толку.
– Кар!
Разозлившись на ворону, Эми снова опустила голову и вдруг поняла, что потеряла выбранное дерево. Она стояла посреди покрытой нетронутым снегом полянки… и не представляла, куда дальше двигаться.
– Кар, кар, кар!
– Да тише ты! – прорычала Эми, ссутулив плечи.
Какое же дерево?.. Эми была почти уверена, что никуда не поворачивала, но ведь подпрыгнула же она на два фута от испуга. Оглянувшись на свои следы, Эми попыталась понять, шли они по прямой или чуть заворачивали влево.
– Кар, кар, кар!
Эми стиснула зубы. Птица вдруг умолкла.
Не сдержавшись, Эми вновь посмотрела вверх. Ворона, застыв, словно статуя, уставилась на деревья справа. Тишина давила. Сердце колотилось в груди, по венам растекался страх – новый, не такой, как прежде. Страх, что змеей скользил по земле, обвивал кольцами лодыжки, тянулся холодом к сердцу.
Однажды Эми его уже ощущала – в день, когда погибла Хана.
Отшатнувшись, она сунула правую руку в левый рукав кимоно и вытащила из крошечного кармашка свои офуда. Эми дрожащими пальцами развернула их веером и вгляделась в темные надписи.
Между деревьями, на которые смотрела ворона, треснула ветка. И послышались тихие, едва слышные шаги – кто-то бежал.
Причем бежал в сторону Эми.
Она рухнула на колени и очертила себя по снегу кругом. Топ-топ-топ – доносились шаги зверя, который даже не пытался притаиться. Тьма вдруг стала непроглядной. Каждая тень, казалось, таила угрозу. Эми стиснула офуда, невольно их сминая, неспособная в приступе паники вспомнить, который из них создает барьер. Подобные чары применялись в крайних случаях, ведь они были сложными и требовали много ки. Топ-топ-топ. Все ближе и ближе… слишком близко!
Кусты неподалеку взорвались снегом – сквозь них кто-то пронесся на огромной скорости, и к Эми бросилось белое пятно. Она даже не успела поднять офуда – что-то врезалось ей в грудь и опрокинуло на спину. Офуда вылетели из руки.
Охнув, Эми перекатилась, чтобы оказаться к противнику лицом. Крик застрял в горле.
Существо распростерлось на земле, его грудь тяжело вздымалась, а тело с головы до лап было в снегу. Вскочив, оно встряхнулось – во все стороны полетели комья снега вперемешку с листвой. Эми моргнула, силясь собраться с мыслями.
Это была лиса. Не чудовище, а белая лиса. Она повернула к Эми голову, насторожив большие пушистые уши.
А потом Эми увидела ее глаза – рубиновые, пронзительные, умные.
Сердце пропустило удар. Эти глаза… Нет, никакая это не лиса, это наверняка кицунэ! Ёкай.
– Кар! – вдруг нервно окликнула ворона.
Кицунэ тут же развернулась, обнажая клыки. Кровь застыла в жилах, но затем Эми вдруг поняла: кицунэ смотрит не на нее, а на что-то позади – туда, откуда девушка появилась.
В душу вновь закрался страх, на этот раз более сильный. Эми повернулась к кустам, спиной к кицунэ. Инстинкты заходились криком, воем, предупреждая, что стоит бояться отнюдь не маленькой белой лисички.
Среди деревьев показалась тень, которая в зловещей тишине становилась все ближе. Кусты содрогнулись, а потом их вырвало из земли и отбросило в сторону.
Сквозь свежую брешь шагнуло чудище – громадина восемь футов высотой, напоминающая человека с буграми мышц. Тело его покрывала темно-красная кожа, на спину падали похожие на гриву спутанные черные волосы. Из головы торчали рога, как у быка, а из широкого рта – клыки. Набедренную повязку чудища, сделанную из оленьих шкур, украшали черепа животных – и один человеческий, который висел посередине, словно знак отличия. В пустых глазницах черепа как будто навеки застыл ужас.
Чудище уставилось на Эми желтыми глазами из-под низкого, выпирающего вперед лба и вдруг удивленно замерло. Голова пошла кругом, дыхание перехватило, и Эми оцепенела от ужаса так, словно ее сковало льдом.
Мешкало чудище недолго, и уже через мгновение оно развязно ухмыльнулось. А потом в два шага преодолело расстояние и, нависнув над Эми, протянуло огромную руку с грязными острыми когтями. Эми не могла ни пошевелиться, ни даже вдохнуть. Чудовищная рука зависла перед ее лицом, закрывая обзор.
Мелькнуло что-то белое. Лиса прыгнула вперед и впилась клыками в ладонь чудища.
Гигант взревел и отшатнулся. Его громкий вопль ударил Эми, словно разряд тока, разбивая оковы оцепенения. Кицунэ припала к земле и, скалясь, визгливо зарычала – правда, этот звук оказался не более угрожающим, чем мяуканье котенка. Чудище выпрямилось, зло всхрапнуло и занесло руку для удара.
Эми подхватила упавший неподалеку офуда и с силой опустила его на линию, которую нарисовала в снегу. Чудище растопырило когти, готовые вот-вот вонзиться в плоть.
– Сэкишо-но-сэйшин! – крикнула Эми.
Как только заклинание сорвалось с губ, офуда под ладонью потеплел, а воздух заискрил – и удар гиганта врезался в его радужное мерцание. Вспыхнул голубой свет, и чудище в ярости завыло.
Над нарисованным кругом, который кицунэ чудом не нарушила, завис сияющий купол. Лиса-ёкай тоже съежилась внутри барьера, не сводя алых глаз с чудища – вернее, с о́ни, как запоздало вспомнила Эми. Горный ёкай, жуткий и жестокий, единственной надеждой на спасение от которого было обойти его стороной или каким-то образом задобрить.
Они вновь
