Но однажды произошло следующее…
В апреле 1762 году двое крепостных Салтычихи — Савелий Мартынов и Ермолай Ильин — измученные пытками и и потеряв по прихоти помещицы-садистки своих жен, сбежали от нее и отправились с жалобой в Московское отделение Сената. Но туда их не пустили и решили сдать в полицию. Но не зря Салтыкова кормила полицейских, они снова едва не выручили ее. Крестьян потащили к дому на Сретенке, чтобы сдать жестокой помещице, но те, поняв, что их ведут не в полицейский участок, а в логово монстра, от отчаяния закричали на всю улицу:
"Слово и дело государево!"
Этот клич использовали то время, чтобы уведомить власть о каком-нибудь государственном преступлении и ни один чиновник не мог замять это дело. Так произошло и на этот раз. Начался опрос свидетелей, подключились высшие полицейские чины. Злодеяния Салтыков повергли всех в шок. Донесение о них с помощью расторопных фельдъегерей было срочно доставлено в Санкт-Петербург, Екатерине II. Ознакомившись с шокирующим документом, императрица тут же распорядилась расследовать это громкое дело. По высочайшему повелению его вели надворные советники московской юстиц-коллегии — Степан Волков и князь Дмитрий Цианов. Императрица специально выбрала для следствия этих людей.
Дело в том, что для чиновников знатного происхождения и высокого ранга это разбирательство стало бы щекотливым предприятием. Салтыкова могла спокойно подкупить их или попросту попросить по-родственному закрыть дело. И те могли не устоять перед деньгами и влиянием помещицы, даже не смотря на то, что следствие курировала сама Екатерина II. На чиновника типа Волкова нельзя было надавить или запугать: Волков был незнатного происхождения, не имел родственных и деловых связей с преступницей, он был чужд этому кругу, имел незапятнанную и честную репутацию. Тем более он имел могущественного покровителя — саму императрицу! Под такой защитой Волков мог спокойно вести следствие и искать доказательства вины преступницы. Молодой князь Дмитрий Цианов тоже был незапятнанным и честным чиновником и мог оказать посильную помощь своему коллеге в данном разбирательстве.
Салтыкова сразу же села под домашний арест. Екатерина II самолично подослала к ней священника в надежде, что Дарья Николаевна чистосердечно признается во всех своих преступлениях. Но не тут-то было! Добровольно сознаваться в своих злодеяниях кровавая помещица отнюдь не желала. Очень ей не хотелось отправляться на каторгу, а еще хуже — на смертную казнь. Четыре месяца(!) она водила служителя церкви за нос и ни капли не раскаялась. Ошеломленный духовник пришел к императрице и заявил, что сила дьявола в этом человеке сильна как никогда и что помещица закоснела в грехах. Всероссийская самодержица Екатерина II была явно разочарована результатами миссии священнослужителя, но отступаться от Салтычихи не пожелала. Надо знать характер императрицы — в ее словаре не было слов "невозможно" или "сдаваться". Вывести маньячку на чистую воду — вот было первейшее желание императрицы. И все надежды государыни были связаны с Волковым и Циановым. Она верила, что данные следователи, честные и неподкупные люди, оправдают ее надежды и в конце концов, добьются правды в деле Дарьи Салтыковой. И приказала им немедленно отправляться в Москву и постоянно слать от туда депеши о ходе расследования.
Как только Волков и Цианов прибыли в Первопрестольную, то первым делом взялись за Сыскной приказ, московского полицмейстера и самого генерал-губернатора. Копали следователи недаром: выяснилось, что московские чиновники положили под сукно более двадцати(!) жалоб дворовых на Салтычиху, а также кучу актов осмотра тел, заключений о причине смерти ее крепостных. Взятки, оказывается, получали: начальник полицеймейстерской канцелярии Молчанов, прокурор Сыскного приказа Хвощинский, присутствующие Сыскного приказа Вельяминов-Зернов и Михайловский, а также — секретарь Тайной конторы Яров и актуариус Сыскного приказа Пафнутьев. В Сыскной приказе разразился бурный скандал, некоторых сняли с должности, а императрица Екатерина II торжествовала: ее ставка на Волкова и Цианова оправдалась, и следователи на верном пути.
В ноябре 1763 года было доказано, что большинство поданных Салтычихи умерли не своей смертью. Это удалось установить благодаря арестованным счетным книгам помещицы. По записям сделанных в книге Волков и Цианов определили точное количество погибших крепостных, и установить круг влиятельных чиновников замешанных в этом деле. Стало ясно, что большинство слуг умерло насильственной смертью и при весьма загадочных обстоятельствах. Например, несколько раз в услужение к помещице брались красивые (18–20 лет) девушки и через две недели странным образом скоропостижно умирали.
Например, было документально подтверждено, что в 1759 году в Сыскной приказ Москвы предъявлялось для освидетельствования тело крепостного Салтычихи — Хрисанфа Андреева. На теле крестьянина было множество телесных повреждений, кровоподтеков и синяков. Расследование обстоятельств смерти Андреева велось с явными процессуальными нарушениями, и было благополучно и тихо закрыто. Был выявлен факт насильственной смерти в отношении одной из служанок Салтыковой — Марии Петровой. А дело обстояло так…
Однажды по пути следования в свою резиденцию село Троицкое, Салтычиха остановилась в другой своей вотчине — селе Вокшино. Там ей чем-то неугодила девушка по имени Маша. Формулировка претензий к служанке была вполне привычной: плохо вымытые полы. За надуманным обвинением последовала самая что ни на есть настоящая расправа. Видимо маньячке просто захотелось разрядить свою темную энергию. Сначала Салтычиха била несчастную девушку скалкой. Поглумившись над несчастной, садистка распорядилась, чтобы конюх Богомолов бил Машу кнутом и загнал в пруд по горло. Слуга сделал все, как велела барыня. В воде Петрова простояла четверть часа. Затем конюх выгнал ее с пруда и снова велел мыть полы. Но девушка, избитая до полусмерти, физически уже не могла этого сделать. Она просто свалилась на пол и не могла встать. Обозленная Салтычиха вновь стала избивать жертву, но уже палкой. Когда мучительница уставала и садилась попить чайку, палку брал конюх Богомолов. Издевательства возобновлялись с новой силой. Мария даже не могла вымолвить и пары слов, тем более просить о пощаде, она уже отходила в мир иной. И ей было все равно. В конце концов, от смертельных побоев служанка скончалась. Кровавая помещица распорядилась убрать мерзавку с глаз долой. Слуги поспешили выполнить приказ хозяйки: утащили тело в сени и отмыли пол от крови. Поздно ночью тело Марии Петровой на конной повозке тайно вывезли в село
