– Не все на Базе согласны с проектом. Надо убить Зинченко и нескольких его людей. Тогда власть возьмут нормальные, надеюсь, люди. Никакого союза с рогатыми. Никакой насильственной зачистки города. Все останется как было, по крайней мере до взросления и подготовки родившихся из эмбрионов. А это долго – минимум лет пятнадцать.
– Ты не сможешь проникнуть на Базу, сталкер, – заметил Череп. – А их начальство не выходит оттуда. Никогда.
– Это не нужно, – ответил Кат. – Послезавтра они будут на площади. Смотреть на то, как выполняется первый этап проекта. Помогите мне… себе, всем нам!
Главарь открыл книгу, потряс монеты в сомкнутых ладонях и бросил на страницу. Филя привстала, заглянула вниз и что-то прошептала. Второй бросок. Шепот. Третий. И так шесть раз.
– Сянь! – уверенно сказала девушка.
– Сянь… – эхом повторил Череп. – Сила одного в единстве со многими. Мы поможем тебе, сталкер.
Кат не мог уснуть. Его отвели из зала дракона в небольшую комнату где-то под землей. По крайней мере, окон не было. Но были вполне приличная кровать, столик и много еды. Он так не ел, наверное, с той остановки в домике сторожа, все еще ждущего мертвого хозяина. Череп ел и пил с ним вместе, Филя подавала еду, подливала чай и не вмешивалась в неторопливый разговор. Лысого интересовал лес, Черноцвет, все, что творится на поверхности вне его зоны влияния.
Когда Кат начал рассказывать о спуске на Базу-1, Череп прервал его:
– Под землей своя жизнь. Мне не до нее.
Нет – так нет. Кат перевел разговор на оружие. Оказалось, что дети дракона вовсе не гнушаются огнестрела. Просто не любят. Но для защиты своих владений пользуются автоматами вовсю, да и патроны, как везде, у них вместо денег.
Ближе к рассвету Череп ушел спать. День впереди они отвели на подготовку, нужно отдохнуть. Он ушел, но осталась Филя. Она деловито убрала посуду, поглядывая на блаженно растянувшегося на постели Ката. Потом неторопливо, словно все давно было оговорено и привычно, разделась и легла к сталкеру под одеяло.
В полумраке, освещенном всего одной коптилкой, ее тело словно призрак беззвучно пробежало по комнате. Раз – и уже прижалось к Кату.
– Я немного помешаю тебе спать, воин… – прошептала она. – А взамен ты расскажешь, где ты был тот год, после рабства у викингов. Ты же не договорил тогда, помнишь?..
24. Замок над рекой
Человек любит сравнения. Ассоциации. Он так устроен.
Даже глядя на абстрактный рисунок, мозг пытается угадать в нем что-то знакомое. Логику. Или виды природы на худой конец. Все так, но… Что представляется при словах «районный центр»? Да еще и речь идет не про окрестности града Петрова и даже не про Подмосковье – где-то в Воронежской области.
Где это, кстати? Многие поместят ее на карте ближе к Уралу. Или – нечего мелочиться – отнесут на север. Кировская, Воронежская. Где-то там.
Конечно, обе локации неверны. Пятьсот километров на юг от столицы. Там, где в Дон впадает… Радиоактивная река там впадает в не менее фонящий Дон. Ни казаков там, ни вольницы больше. Ныне, присно и во веки веков. Аминь.
Полтысячи верст, разумеется, от бывшей столицы, – если там вообще что-то осталось, на север от Воронежа. После всего. После того как в тринадцатом году пролили все чаши гнева, и ангелы Господни начали махать мечами направо и налево. Сшибая небоскребы за океаном и башни Кремля здесь. Не выбирая грешников и не обращая внимания на границы, материки и даже океаны.
Кат ехал по заснеженной дороге. Скользко. Опасно. Виляя и едва не уходя в занос. Но – куда деваться? Большая удача найти машину, которая может ездить. Не меньшая – обнаружить в гараже ее владельца плотно закрытые канистры с бензином. Не чудо, но близко к тому. В одном шаге от него.
Машиной был страшно ржавый агрегат, в дырах от времени и горя, с гордой надписью «жигули» на угловатой заднице. Палка, веревка и матерное слово. Зато – ни малейших признаков электроники. Телега времен империи, казавшейся вечной. Дружбы народов надежного оплота во главе с бровастым господином в плохо сшитом костюме.
Двигатель не просто стучал. Он издавал некие предсмертные звуки, сродни воплю издыхающего мамонта. Он чадил. Выбрасывал клубы дыма в салон. Но работал, за что честь ему и хвала от богов внутреннего сгорания.
За многие годы без присмотра трасса, ведущая на север, к той самой мифической Москве, местами заросла деревьями. Природе плевать на асфальтовые ухищрения предков, разметку и платный проезд. Как только человек убирает руки, пахнущие солидолом и срубленными лесами, она берет свое. Обратно и, кажется, навсегда.
В машине было холодно. Очень холодно. Отлетевшие провода, отключенная электрика. Когда Кат заводил этого монстра там, на окраине Воронежа, он понял, что дорога будет тяжелой. Нет бы ему достался джип. Мощный, из числа в изобилии ржавеющих на улицах. Но – даже не думай. Вся их начинка умерла сразу и навсегда. За постиндустриальной эрой вновь наступили Темные века. Очень темные, если бы не середина дня – вообще глаз коли. С освещением на трассе плохо, а фары выбиты.
Кстати, не только фары – вместо соседнего с водителем сиденья зияла дыра. Кто и зачем выдрал кресло? Куда дел? Теперь уже не ответишь. Главное, что машина едет. Лучше плохо ехать, чем хорошо лежать. Остывающим трупам ехать не надо, им уже вообще ничего не надо.
Вот Витьку в убежище «Бульвар Победы», в многоэтажном подземном городе на месте бывших гаражей, приняли спокойно. Не как родного, но и без особых проблем. А с Катом получилось хуже: и раньше не любили, а сейчас просто выгнали. Посмотрели на стесанные запястья – верный признак, что побывал в рабстве у викингов, на пару новеньких АКСУ на плече, явно не купленных по дешевке, а родом из того же Нифльхейма, и – выгнали. Дали продать один ствол и часть патронов, и все. Это еще колец на ногах от цепей не видели, штанинами прикрыл. Сволочи они, все из страха, что викинги обвинят их в помощи беглым рабам. Хуже
