— Спасибо тебе, Юра.
Маргелов с Григоряном выпили. Апраксин снова обратил на себя внимание.
— Когда я беседовал с Ширяевой, спросил, что лично она предприняла. Она согласилась рассказать, но без упоминания нескольких имен. Во-первых, я выяснил, что она получила взятку за судебный процесс. Еще тогда я подумал, что вычислить человека, которому судья вынесла оправдательный приговор, труда не составит.
— Вычислил? — спросил Маргелов.
— От нечего делать. Взятку она получила от Алексея Белоногова, нашего центрового из "Спартака" — единственный оправдательный приговор за последние несколько месяцев.
— И что из этого? Вот ты от кого последний раз получал взятку?
— Я?!
Маргелов наступил Григоряну на ногу.
— Нет, ты посмотри, как играет! — Прочувствовав, что Апраксин у себя в ГУБОПе совершенно лишился чувства юмора, следователь вернулся к главной теме. — У тебя еще соображения есть, Дима? — спросил он Григоряна.
— Все здесь. — Эксперт вынул из папки два листа бумаги. — Что было от себя, добавил. Еще учти скорость. Если принять версию о самоубийстве, то решение пришло к потерпевшей неожиданно, в ванной, так как она воспользовалась шнуром от полиэтиленовой занавески. Опять же отсутствие предсмертной записки. Или мне о ней ничего неизвестно.
— Ничего подобного мы не обнаружили.
— Я понимаю, самоубийство — лучший для тебя вариант, но главным аргументом против этого является полотенце со следами слюны. Даже на зубах Ширяевой обнаружили фрагменты ткани. Если бы ты смог объяснить, зачем Ширяевой понадобилось кусать полотенце… — Григорян умолк.
— А может, она пыталась заглушить собственный крик? — подал идею Апраксин. — Боялась, что в момент повешения может не сдержаться и крик услышат соседи. — Он посмотрел на Маргелова.
Следователь не ответил. Еще раз бросил взгляд на часы. Ему хотелось поговорить с экспертом без свидетелей. И он прямо спросил у Апраксина:
— Родители знают, что ты сегодня задерживаешься на работе?
— Ладно, секретничайте. — Апраксин пожал обоим руки и покинул кабинет.
— А Ширяева не проходила сеансы групповой психотерапии? — осведомился Григорян.
— Почему ты спросил? — на всякий случай Маргелов выглянул в коридор и снова притворил дверь.
— Сейчас модно посещать медицинские центры, где проводят лечение нетрадиционным методом, — пояснил Григорян. — Один мой знакомый — представитель так называемой коммуникативной профессии, — преподаватель вуза, человек преклонного возраста. А для преподавателей в годах характерна закрытая нестабильная идентичность. То есть он ощущает собственную неадекватность современной ситуации, у него появилась проблема общения с учениками. Дело дошло до депрессии. Ему посоветовали обратиться в центр, куда принимают людей, испытывающих психологические затруднения.
— На сеансы групповой психотерапии?
— Да.
— Я не пойму, к чему этот разговор.
— Да так, читал недавно одну книгу, подарок друга-преподавателя. Ты еще долго здесь будешь? — спросил Григорян.
— Допьем — и по домам.
— Давай сделаем так. Твой водитель отвезет меня домой, а ты подожди. Я передам с ним ту самую книгу, где нужное подчеркну карандашом.
— Что-то интересное?
— Дело в том, Василий Дмитриевич, что Ширяева перед смертью могла заниматься интенсификацией. Отсюда вывод: либо она посещала заведение, о котором я говорил, либо могла заниматься самостоятельно, например по книге. Можно будет поискать у нее на полках литературу о групповой психотерапии. Ну что, договорились?
— Ладно, бери машину.
Через сорок минут Маргелов открыл книгу "Групповая психотерапия" на странице, где вместо закладки торчала спичка. Он прочел подчеркнутые Григоряном места:
"Интенсификация. Цель… Упражнение является примером интенсивной телесной работы, которая может происходить в биоэнергетической группе… Необходимое время: 1–2 часа. Материалы: полотенца, матрасы, маты или мягкий ковер на полу".
Дальше шла процедура, где предлагалось лечь на пол, представить случай из детства, когда пришлось впасть в ярость от справедливой реакции родителей на какой-нибудь проступок. Предлагалось кричать, плакать, ругаться, впасть в истерию, потом успокоиться и полежать с открытыми глазами. Затем снова подчеркнутое Григоряном:
"… возьмите полотенце и засуньте его как можно глубже в рот. Зажмите полотенце зубами и тащите его изо всех сил, издавая звуки, когда пытаетесь вытащить полотенце изо рта. Это действие может помочь снизить напряжение в челюстях".
— А это выход, — вслух высказался Маргелов.
Ему неприятны были подобные мысли о Валентине, но он успокаивался данным ей обещанием: до первого трупа. Заодно искал лазейку для себя. И как в воду глядел. А еще точнее: накаркал.
Итак, думал он, Валентина самостоятельно решила избавиться от психического недуга и не рассчитала своих умственных возможностей. После тренинга ей стало хуже, и она повесилась. Одним словом, не справилась с интеллектуальной нагрузкой. Пока все идет гладко.
При определенных обстоятельствах он мог бы подбросить книгу в квартиру Ширяевой и закрыть дело. Но появилась бы проблема: Григорян-Сухов. Тут даже одного мало, не то что двоих.
Следователь закурил, несколько раз прошелся по кабинету, после чего позвонил эксперту.
— Дима, получил я твою посылку. Занятная книга. Не знаешь, где можно купить такую?
— Бесполезно, — категорично отозвался Григорян на другом конце провода. — Один мой знакомый заинтересовался книгой и объездил все книжные магазины — не нашел ни одного экземпляра.
— Можешь мне ее подарить?
— Дареное не дарят! — отрезал Григорян.
— А продать? — настаивал Маргелов.
— Ты что, дорогой!
— Хорошо, а если я ее задержу на неделю-другую?.. Алло!
— Это приемлемо, — нехотя отозвался эксперт.
"Если и догадался, — подумал Маргелов, положив трубку, — и черт с ним. В конце концов сам подкинул идею".
Теперь следователю предстояло подумать о том, как дальше реализовать пришедшие на ум идеи.
Не прошло и пяти минут, а он уже знал, как вернуть Григоряну книгу раньше срока. Практически он может отдать ее через два дня, и хитроумный кавказец с Урала ничего не заподозрит.
Эта мысль порадовала его совсем недолго, он снова вспомнил Валентину Ширяеву. Увы, покойную.
* * *Василий Маргелов ошибался: у Курлычкина и в мыслях не было предупреждать следователя. Он попал в очень тяжелое положение и считал, что сможет найти помощь в лице Маргелова. Позже он изменил свое мнение. Но долго еще пребывал в растерянности. Одно за другим на него обрушились два известия. Вначале он узнал о смерти Мигунова. Когда в начале седьмого утра он прибыл к месту происшествия, Ивана грузили в "скорую". Врач — грузный мужчина лет пятидесяти с бородой-эспаньолкой, вздернув рукав халата, показывал на часы и недовольным голосом выговаривал оперативнику: вместо того чтобы возить трупы, он может помочь людям, которые действительно нуждаются в
