Молли смотрела на поток воды.
– Ага, – кивнула она.
– Про что? – Кип внимательно смотрел на сестру, надеясь найти подсказку в выражении лица.
– Да ни про что, – ответила та, давая понять, что больше расспрашивать не имеет смысла.
Кип вгляделся в особняк за спиной сестры. Сколько всего странного в этом месте! И всё не к добру. Лес, в котором царит тишина. Неестественно бледные хозяева дома. Таинственный ночной грабитель. Огромное дерево. Если по дому и правда кто‐то шастает ночью, не отправиться ли ему спать на конюшню, как приказала хозяйка?
Кип опёрся на костыль и поднялся.
– Молли, я знаю, что ты изо всех сил стараешься, чтоб нам хорошо было. Но если здесь опасно, давай уедем?
– А куда? Назад в город? Где ни дома, ни еды?
Кип понимал: сестра права.
– Если бы мама с папой были здесь, они бы знали, как поступить. Жалко, их здесь нет, – ответил он, собирая инструменты.
Молли сжала челюсти и, не отрывая взгляда от течения реки, ответила:
– Их нет с нами, Кип. И нечего талдычить своё «если бы».
– А то, ты думаешь, я не понимаю?
Взяв ящик с инструментами, Кип поковылял к повозке. Конечно, зря он припомнил родителей. Молли хотела их видеть не меньше, чем он. Но родителей рядом нет, и ничего с этим не поделать.
– Забудь, что я сказал.
– Не обижайся, Кип! – крикнула Молли ему вслед.
– Я не обижаюсь, – ответил мальчик, водружая свою ношу на повозку.
Рука Молли легла ему на плечо.
– Хорошо, что ты помнишь их, Кип. Родители не сказали нам, как жить дальше. Но мы ведь можем… мы ведь можем у них спросить?
– Это ещё как?
Кип обернулся. Похоже, Молли говорила совершенно серьёзно. Сестра скользнула взглядом по цилиндру, который всё ещё держала в руках. На лице её появилась гримаса, будто она не хочет произносить вслух то, что сейчас прозвучит.
– Напишем им письмо. – Она еле заметно улыбнулась. – Я напишу. Ты буквы плоховато знаешь.
Кип прислонился к повозке. Похоже, сестра разыгрывает его.
– Но они же в море! Мы даже не знаем, где именно. Молли пожала плечами:
– Ну и что. Передадим морскому почтальону. А он быстро доставит наше послание. Или законопатим в бутылке и пустим по реке, как Робинзон Крузо сделал. Помнишь, я тебе рассказывала? – Молли взяла руки брата в свои. – Не забывай, братишка, мы можем рассказать им всё, что у нас на душе. И как мы скучаем.
Кип сразу почувствовал себя не таким одиноким. Конечно, если написать письмо, родители рядом не материализуются, но это будет лучше, чем ничего.
– И тогда им будет легко нас найти, когда они высадятся на сушу, – сказал он вслух.
– Вот именно! – обрадовалась Молли.
Улыбка старшей сестры всегда была очень заразительной, и уже через мгновение Кип, не отдавая себе отчёта, тоже расплылся в улыбке.
– У меня кое‐что для этого есть! – заявил он и извлёк из кармана штанов сложенный вчетверо листок бумаги. На одной стороне была напечатана реклама металлического протеза, который изобрёл какой‐то доктор. – В городе нашёл. Одна сторона вся в буквах, а другая – чистая. Я себе эту бумажку оставил, чтобы буквы учить, но, наверное, так от неё больше пользы будет. – И Кип, улыбнувшись, пожал плечами.
Молли взяла у брата листок, пробежала текст глазами и посмотрела так, что Кип не смог понять, о чём же она думает.
– Кип, этот лист… Он не пойдёт для письма.
Прежде чем Кип успел среагировать, сестра порвала лист надвое и бросила в реку.
– Давай так: на закате встречаемся в конюшне. Я принесу горячей еды, и мы напишем правильное письмо.
Кип кивнул, а Молли крепко-прекрепко его обняла.
– Эй, ты же руки после горшков не помыла! – возмутился Кип.
Молли чмокнула его в щеку и побежала к дому. А Кип, взяв под уздцы Галилея, поковылял к конюшне. Сердце у него готово было выпрыгнуть из груди. Они свяжутся с мамой и папой. И всё станет хорошо.
12
Канцелярский прибор
Солнце никак не садилось, хотя Кип очень ждал. Остаток дня он рвал в саду сорняки и думал, о чём бы рассказать родителям. Мысли так увлекли его, что он незаметно для себя выполол почти половину грядок.
Кип нагрузил повозку, и они с Галилеем вывезли сорняки на край сада: куча получилась почти с Кипа ростом. Высохнуть трава ещё не успела, поэтому пришлось плеснуть на неё немного масла из лампы, чтобы занялся огонь. От сырой травы поднимался в весеннее небо столб густого дыма, напоминая Кипу о том, как у них в Ирландии горят торфяные болота. Он представил, что где‐то на другом конце света мама с папой тоже развели огонь. Интересно, есть ли печи на кораблях? Ведь как‐то морякам надо согреваться… Кип стоял, гладил Галилея и смотрел, как догорают последние стебли, пока на земле не остался только седой пепел.
Когда он вернулся в конюшню, там никого не было. – Молли? – позвал Кип.
– Я здесь, – раздался голос откуда‐то сверху.
Кип вышел на улицу и задрал голову: сестра сидела на крыше, свесив вниз ноги, и махала ему рукой:
– Крыша – лучшее место для писем: на свежем воздухе слова вылетают, как птички.
Кип обошёл конюшню. У задней стены под водосточным жёлобом стояла большая дождевая бочка. Положив на землю костыль, Кип вскарабкался на бочку. А затем сначала встал на подоконник, потом уцепился за водосток и, наконец, подтянулся за руку Молли – и вот он тоже на крыше.
– Правда здесь гораздо лучше? – спросила Молли. Кип не стал спорить. Отсюда, с верхотуры, он мог наблюдать за лесом, как король за своими владениями. Он посмотрел на серебристые верхушки деревьев, на Молли, чья кожа и волосы отливали золотом в лучах закатного солнца. И улыбнулся. Сестра всегда знала, как сделать его капельку счастливее.
Молли развязала полотняный узелок, который принесла с собой.
– Я знаю, что ты уже поужинал, но лёгкий перекус нам не помешает.
Внутри были тёплые лепёшки с маслом. А ещё полкувшина свежих сливок, которые так любил Кип.
– Смотри не захлебнись! – шутливо предупредила она, когда Кип выпил все сливки в два глотка. Брат молча отставил пустой кувшин и принялся за лепёшки. – Но я принесла не только еду. Смотри, что нашлось в кабинете. – Из узелка была извлечена деревянная коробочка. – Это канцелярский прибор, чтобы писать письма, – пояснила Молли, прежде чем Кип успел спросить.
Мальчик вытер лицо от сливок и крошек и аккуратно открыл крышку. Внутри лежала стопка чуть желтоватой бумаги. Он взял верхний лист: тот был толще обычной бумаги и немного шероховатый.
– Дорогая, кажись…
Кипу очень хотелось приложить лист к щеке, но он сдержался.
– Думаю, это всё принадлежало отцу мистера Виндзора, – сказала Молли. – Я этот прибор нашла на прошлой неделе, когда вытирала пыль на бюро в кабинете. Хозяйка говорит, туда никто
