– Что случилось? – поинтересовалась Констанция, пристально глядя на девочку.
Молли посмотрела на женщину, стоявшую рядом: те же рот, нос, глаза, только кожа утратила цвет. А некогда голубые глаза превратились в два чёрных омута. И сама она как‐то суше, тоньше, чем на портрете.
– Это вы, мэм? – осторожно спросила Молли.
– Ну а кто же ещё, милая? Мы заказали этот портрет летом, как раз накануне переезда сюда.
Летом? У Молли в голове не укладывалось, что за несколько месяцев её хозяйка так изменилась. Констанция напряглась под взглядом девочки. Провела рукой по чёрным прямым волосам.
– Не пора ли тебе готовить ужин? – бросила она и направилась к выходу.
Молли задержалась у портрета ещё на несколько мгновений. По дому гулял сквозняк, ветви дерева стучали по стёклам, будто просились внутрь. Молли на шаг отступила от портрета. Всмотрелась в изображённых там людей. Все четверо улыбались, довольные и пышущие здоровьем. С семьёй Виндзоров происходят какие‐то зловещие перемены, а они даже не замечают их. Молли укрыла раму сползшей тканью и вышла из библиотеки.
6
Силуэт в тумане
Комнаты для слуг располагались в цокольном этаже. Молли разрешили выбрать любую, и она остановилась на той, где было меньше всего паутины и целая кровать. Кроме этих скромных благ цивилизации комната могла похвастаться только сыростью и пустотой. Из мебели в ней имелись лишь шкаф для одежды и небольшой туалетный столик, над которым висело зеркало. По потолку ползла плесень. Кое-где корни дерева пробили стены и образовали под обоями причудливый узор, напоминающий сетку вен на человеческих руках.
Вся семья Молли всегда спала в одной комнате, поэтому мысль о том, что теперь она будет жить одна, пугала её и приводила в трепет. Но девочка быстро переоделась ко сну и составила в уме список дел, которые нужно выполнить прямо с утра. Как же приятно было думать о том, что слово «утро» не несёт больше неопределённости и не внушает ужас: сколько же раз она отправлялась спать с пустым желудком и тяжёлым сердцем!
Наверху в прихожей старинные напольные часы пробили двенадцать раз. Полночь. Будто дождавшись сигнала, в темноте застонал ветер. Отозвались скрипом деревянные балки – дом вздохнул, когда ветер проник внутрь свозь трещины в стенах. Кровать Молли стояла прямо под окном – достаточно большим, чтобы в него мог пролезть человек. Девочка взяла лампу и, поставив её на подоконник, трижды заслонила ладонью огонь – так сигналят друг другу моряки на повстречавшихся в море кораблях.
Через несколько минут в окно кто-то тихонько поскрёбся. Молли распахнула створку: внизу в самой грязи сидел на корточках Кип. От ветра волосы у него на голове стояли дыбом.
– У-у-у, – завыл он.
– Тоже мне «у-у-у»…
Молли втащила внутрь костыль и прислонила его к оконной раме. Затем подхватила брата под мышки и помогла ему залезть в окно.
– И не забудь, как мы договаривались: просыпаешься и уходишь отсюда до рассвета, пока никто не встал.
Девочка прекрасно понимала, что нарушать приказ хозяйки очень опасно. Но Кипу было просто необходимо спать в тёплой и сухой постели.
– Эй, а разуться? – вскрикнула она, но было поздно: Кип уже бухнулся на постель. – И в следующий раз закрывай за собой окно, а то листья налетят.
Кип раскраснелся и тяжело дышал. Он покосился на тёмное окно за спиной.
– Я пока к тебе шёл, за мной кто‐то следил. Зуб даю! – выпалил он и плотно закрыл раму на шпингалет. Затем слез на пол.
Молли стелила постель.
– Ну ты сказал ему прекратить? – поинтересовалась она.
– Я вообще-то не шучу. – Усевшись на пол, Кип стащил с себя ботинки и теперь принялся за брюки. – Я ждал в конюшне, пока ты дашь мне знак. А тут ветер налетел, сразу темно стало: ни тебе звёзд, ни луны. Вижу: ты меня зовёшь. Ну я и пошёл. И на полдороге чую, у меня волосы на загривке дыбом встали. Понимаешь, сестра, я его почувствовал, он прямо у меня за спиной был. Тогда я обернулся, а там, в тумане… – Кип неопределённо покачал головой. – На секунду мне показалось, что я видел того, кто за мной следит.
Молли усердно застилала постель, стараясь не выдавать волнения. Ведь это из‐за неё Кипа преследуют такие страхи. Это она забила ему голову призраками, ведьмами и гигантскими осьминогами.
– Ты же сказал, там было совсем темно. Что ты мог видеть в темноте?
– А я тебе говорю, что видел! – решительно ответил Кип, натягивая ночную рубашку. – Высокий такой, очень высокий, одежда чёрная и высокая чёрная шляпа на голове. Я только несколько шагов к дому сделал, снова оглянулся, но он исчез.
Молли помогла брату лечь в постель, застеленную свежим бельём.
– Он, наверное, посмотрел на твоё свирепое лицо и испугался, – ответила она.
– Я не шучу, Молли! – не унимался Кип. – Здесь, в этом месте, что‐то не так. Ты посмотри, какие все бледные, это же странно.
– Кип, да все англичане так выглядят.
Как же хорошо, что она не успела разболтать ему про портрет в библиотеке. Ни к чему добавлять ещё один повод для беспокойства.
– Мы привыкнем.
Молли задула лампу и легла рядом с братом. Она смотрела на потолок, пока глаза привыкали к темноте. Среди теней она различила место, где толстый корень проник сквозь перекрытие и теперь виднелся между деревянными балками. Столько недель борьбы, и вот они с Кипом в тёплой постели, в безопасности. Но почему ей никак не удаётся избавиться от мысли, что им здесь не место?
– Молли, – шёпотом позвал брат; он держал в руках пуговицу, которую она вручила ему утром, – почему они отправились в кругосветное путешествие без нас?
Молли приподнялась на локте:
– Ты же знаешь не хуже меня, Кип. Родители не хотели, чтобы нам было тяжело.
– Или чтобы мы утонули, – вздохнул мальчик.
– Или чтобы мы утонули, – повторила Молли, проглотив комок в горле.
Кип повернулся к сестре. В глазах у него сверкнули огоньки, которые загораются у любого мальчишки, почуявшего приключения.
– А как ты думаешь, они уже видели драконов?
– Я просто уверена. В океане полно драконов. Может, если мы будем вести себя хорошо, они нам одного привезут, – сказала Молли и посмотрела на брата очень серьёзно. – Но сейчас у нас есть задача поважнее.
– Это какая?
– Крепко спать, – с улыбкой ответила девочка и поправила на нём одеяло.
Кип наверняка возмутился бы такой заботе, но сон уже наполовину сморил его. Молли давно заметила, что на детей в определённом возрасте даже мысль имеет сильное влияние. Не успела она сказать брату о сне, как он уже задремал: прямо на её глазах опустил потяжелевшую голову на подушку, задышал спокойнее и размереннее. Пальцы разжались – на ладони лежала «волшебная» пуговица.
Молли повернулась на спину и закрыла глаза. Впервые за долгие недели она расслабилась и поддалась усталости.
