По его просьбе миссис Грейвз созвала других свидетелей — небольшую группу домашней прислуги, а сама удалилась в гостиную, чтобы не подавлять тех своим присутствием. Хоар быстро увидел, что горничная Агнесса и миссис Беттс, повариха, не могли ничего добавить, кроме слезливых слов скорби.
Том, слуга Грейвзов, смог рассказать кое-что интересное.
— Кажется, я слышал что-то похожее на выстрел, но я так устал, что повернулся на другой бок и снова заснул до тех пор, пока хозяйка не разбудила нас всех окриком с задней лестницы. Ну, я оделся, обулся и пошел вниз в мастерскую хозяина. Хозяйка сидела на полу посреди комнаты и держала в руках голову хозяина. «Поспеши, Том», сказала она, «и уведомь сэра Томаса и мистера Морроу». Ну я и пошел, сначала к сэру Томасу — он был уже в постели, а потом поднялся на холм к мистеру Морроу. А потом вернулся.
— Мистер Морроу тоже уже спал?
— Не скажу точно, но он был в рубашке и бриджах, сэр.
— Благодарю, Том. Ты правильно действовал, — прошептал Хоар.
Он выпроводил Тома из мастерской доктора и прошел в гостиную.
— Думаю, что здесь я с делами покончил, — сообщил он. — Мне осталось переговорить с сэром Томасом и мистером Морроу и опросить городского медика... доктора Олни, не так ли?
— Мистера Олни, сэр, — сказала она. — Он хирург, если вы помните, а не терапевт. Что касается этих двух джентльменов... могу я вас предостеречь?
— Конечно.
— Мистер Морроу — человек основательный и гордый. Он добился значительного состояния исключительно своими способностями. И он не был первым, кто обнаружил, что наше поместное дворянство испытывает отвращение к заработанным деньгам. А он свои заработал, а не получил по наследству. Поэтому он ценит то, что ему удалось быть принятым в наше скромное провинциальное общество, и будет сопротивляться любому, кто поставит под угрозу его с трудом завоеванное положение. Сэра Томаса я знаю гораздо дольше, чем мистера Морроу. Он гордится своим происхождением не меньше, чем мистер Морроу своими достижениями. Я полагаю, он считает цвет своей крови даже более голубым, чем у некоторых, сидящих в Виндзоре и Уайтхолле. И он убежден, что заслуживает более высокого поста, чем тот, который он сейчас занимает. И он не допустит чьего-либо вмешательства в свои прерогативы в Веймуте и окрестностях. Ну вот, а теперь можете смеяться над моими предположениями.
— Это не предположения, мэм. Это звучит как осмысленные рассуждения.
— Благодарю вас, мистер Хоар, — сказала она. — Прошу, будьте откровенны со мной. Готовы ли вы помочь мне в поисках убийцы моего мужа?
— Настолько, насколько позволят мои служебные обязанности, мэм. Эта шифровка приводит меня к мысли, что существует определенная связь между вашим покойным мужем и делами некоторых не столь почтенных персон в Портсмуте.
Хоар немедленно пожалел об этих словах, так как в глазах миссис Грейвз появился лед:
— Этого не может быть, сэр. Дело даже не в его инвалидности. Хотя он и получил образование во Франции, он всегда был истинным англичанином. Соизвольте объясниться.
— Я не знал, что доктор Грейвз учился во Франции.
Из голоса миссис Грейвз пропала всяческая сердечность, как и ямочки на ее щеках:
— В Лионе, Тулузе и Сорбонне. Он учился вместе с Дюпюйтреном и Лаэннеком, это общеизвестно. Но боюсь, вы тут по недоразумению. Я пригласила вас в надежде на вашу помощь в поисках убийцы моего мужа, а не для очернения его имени как лояльного британского подданного. Полагаю, выход из дома вам известен. Желаю доброго дня, сэр.
Хоар не мог не попытаться объясниться:
— Я понимаю вашу озабоченность, мэм, — прошептал он. — Я не считаю, что он осознанно участвовал в антианглийской деятельности. Но шифр, который вы видели на его рабочем столе с подписью Ииуй, связывает его каким-то образом с покойным лейтенантом Кингсли, а тот не был достойным человеком.
Он мучительно прокашлялся:
— Оказалось, что Кингсли, которого считали простым развратником, был замешан в заговор определенного сорта. Вполне возможно, что кто-то использовал как его самого, так и таланты доктора Грейвза под каким-то предлогом. Моей обязанностью является выяснить, так ли это. Если да, я приложу все усилия, чтобы виновный или виновные были преданы в руки закона.
К этому моменту миссис Грейвз тоже поднялась на ноги. Она уже не выглядела куропаткой — это была пустельга, с яростью взирающая на Хоара.
— Если вам удастся выполнить свою миссию, не запятнав доброго имени Саймона — что ж, я буду вашим должником. Но если вы изваляете его имя в грязи, то будете иметь дело со мной. Я буду вашим врагом. Более я вас не задерживаю. Всего доброго.
Ее голос сломался, она упала на кушетку и закрыла лицо руками.
— Вы не имеете права, — всхлипывала она. — Не имеете. Прошу вас, мистер Хоар, уходите и оставьте меня наедине с моим горем.
— Убирайтесь сейчас же, зэр, — как эхо повторил слуга Том, стоявший у двери. Он с каменным лицом проследил, как опечаленный Хоар вышел из дома.
Глава 11
Раздосадованный, Хоар прошагал добрую милю на север от городка. Он заплатил пенни на заставе и побрел по крутому склону к комфортабельному дому мистера Морроу, стоявшему на вершине холма. У входа в дом на солнцепеке стояла унылая оседланная лошадь. Он пожалел, что у него не было лошади — почти часовая прогулка, к тому же все время в гору, заставила его вспотеть, хотя дыхание оставалось ровным. Он назвал себя слуге и был впущен в дом. Мистер Морроу появился после небольшой задержки, обутый в верховые сапоги со шпорами. Хоар изложил ему причину своего появления.
— Откровенно говоря, сэр, — ответил Морроу, — я удивлен цели вашего появления в Веймуте, не говоря уже о любопытстве в отношении моих дел. Простите за прямоту, но неужели вам нечем занять свое время, кроме как надоедать мирным гражданам, предпочитающим заниматься своими собственными делами?
— Я беспокою вас не из праздного любопытства, мистер Морроу, — произнес Хоар самым мягким шепотом, который он сумел изобразить, — но по серьезному делу, имеющему отношение к флоту.
Он продолжал сидеть, вопросительно глядя на Морроу.
Тот ожидал некоторое время более полной информации, но напрасно. Наконец Морроу сказал:
— Ну хорошо, мистер Хоар, не вижу вреда в том, что я посвящу вас
