– Проснулся?
– Да. Спасибо, что погладила одежду. Повезло же мне с сестрой.
– Ага. Покажись.
– Сейчас.
Эмиль надел туфли, выпрямился, сунул руки в карманы и сделал один оборот вокруг своей оси.
– Красавец!
– Благодаря тебе. Хорошо не сомневаться в своем внешнем виде.
– Можешь не переживать об этом. Выглядишь отлично. Какой красивый значок. Морской конек? Откуда такой?
– Это подарок – талисман.
– Так! Я принесла свежий хлеб, сыр, фрукты, шоколад. Давай быстренько перекусим, чтобы я тоже успела принарядиться. Должна же я соответствовать твоему виду.
В дверь постучали.
– Войдите, – откликнулась Алена.
В номер заглянул Ян.
– Можно?
– Проходите, Ян. Мы как раз собирались перекусить. Присоединяйтесь.
Тот взглянул на циферблат наручных часов.
– Время есть… В смысле время есть еще. Не еще есть, а пока что есть. Времени достаточно, я хотел сказать. Для того чтобы поесть. Тьфу ты.
Выбравшись из словесного лабиринта, Ян щелкнул гортанью.
Через час все трое усаживались в такси, стоявшее у парадного входа в гостиницу. Алена и Эмиль разместились на заднем сиденье, Ян сел рядом с водителем.
– Санкт-Петербургский Дом музыки, пожалуйста, – задал маршрут Ян.
– Можно просто Дом музыки. Мы же в Санкт Петербурге, – поправил его водитель, и такси тронулось с места.
Ехали молча. Эмиль смотрел в окно. «Киш – типичный экстраверт: энергичный ребенок, без рефлексий и сомнений, смелый, смышленый, справедливый. Способен на самопожертвование ради других, идет до конца. Имея такой набор качеств, трудно оставаться в тени. Мальчик уверенно завоевывает свое место в обществе. Заставляет всех уважать себя. Настоящий герой, что тут скажешь.
Ну а как насчет других юных эскимосов, живущих в этом поселении? Сидят они вечерами в своих иглу, где-то у Полярного моря, и… И ничего мы о них не знаем. Они нам неинтересны. Роль тихонь проста – на их фоне герой должен выделяться. Они все не такие, как он один, и, в силу своего характера, вынуждены ползти тихой сапой по жизни. А вдруг среди них есть способные математики или художники? Никто не дал им возможности узнать это. А сами они, то ли из скромности, то ли из страха, ничего не предприняли. Можно утверждать это наверняка, иначе была бы история и о них. Шиш! Вы не заявляли о себе, вы не требовали, вы застенчивые никчемыши. Выживает сильнейший.
Никогда не любил доказывать, что я стою чего-то. Выпрашивать признание. Продавать себя. Мол, оцените меня, ведь я так хорош. Одно дело концерт – люди просто приходят послушать музыку, и если ты любишь свое дело и умеешь что-то – проблем не будет. Но экзамены или конкурсы – это совсем другое. Ненавижу конкурировать! Нас сталкивают лбами, втягивают в борьбу, где наградой за победу будет их любовь. Идите лесом! Засуньте свою любовь в одно место. Я и другие бедолаги сражаемся между собой за похвалу, соперничаем за возможность занять свободный стул на этом празднике жизни. Некоторые входят в раж и ожесточенно усердствуют, другие, на радость публике, включаются в соревнование с азартом, кто-то не выдерживает и сдается.
Победитель всегда один. Победа. Убеждение силой. Избегание беды. А беда – это все, кроме победы. Поражение. Я, конечно, не против почета и уважения, но не заставляйте меня ублажать ваше могущество, ваше полномочие решать, кто достоин, а кто нет. Лучше я посижу в одиночестве, сочиню что-нибудь. Не понимаю, как я поступил в университет с такими мыслями. Но, правда, не доучился – видимо, разочарование достигло своего пика. Ведь и там приходилось конкурировать, включаться в борьбу за оценки, за расположение педагогов. Не будешь им нравиться – свободен. И снова ты зависишь от чужих симпатий. Общество многое теряет, задвигая молчунов. Хотя, что оно может, когда в дело вступают инстинкты. Такова жизнь. Тут уж сам решай, на что ты готов, чтобы преуспеть.
Мы с Эриком предпочли проторенным тропинкам свой путь. Самовыражение вместо угождения. Углубленные поиски нового вместо стремления построить карьеру. Исследование. Эксперимент. Полная независимость от чужого мнения. Хотите любите нас, хотите – нет. Нам плевать! Это был наш способ вести дела, наши условия работы. Мы играли по своим правилам. Как ни странно, наша стратегия приносила успех. Это было по-настоящему чудесно. Действительно. Наяву. Я верну себе это право, хватит с меня!» – рассуждал Эмиль.
Его настроение быстро менялось. Он то воодушевлялся на бой, то чувствовал бессилие, то радовался предстоящему приключению, то испытывал смятение. Эмиль осознавал, что что-то не так с его эмоциональным состоянием, и связывал это с волнением. Он ориентировался на взрослый опыт и забывал, что тело, в котором он пребывал, претерпевало активные изменения. Формировался скелет, нервная система, происходили и другие внутренние процессы. Перепады настроений были неизбежны.
Автомобиль подъехал к воротам Дома музыки – величественного здания, напоминающего классические французские средневековые замки, с их обилием всевозможных башенок, разнообразием окон, множеством выступов и богатством отделки. У дверей здания, некогда служившего дворцом великого князя Алексея Александровича, толпился народ. Десятки детей в сопровождении старших родственников и педагогов ждали приглашения войти в помещение. Они съехались в Санкт-Петербург из разных уголков страны, чтобы принять участие в конкурсе «Река талантов». Ко входу стягивались и зрители предстоящего концерта.
– Пойду вперед. Найду организаторов, узнаю что к чему.
Протиснувшись сквозь толпу, Ян скрылся за массивными резными дверями дворца. Эмиль и Алена остановились у забора, чуть в стороне от скопления людей. Не говоря ни слова, Алена протянула брату открытую ладонь. Эмиль взял сестру за руку.
– У тебя холодные руки. Замерзла?
– Они у меня всегда холодные. Даже в жару. А сейчас я еще и нервничаю. Сколько же здесь детей? Человек пятьдесят, не меньше. И каждый, надо полагать, талантлив. Ты собираешься всех одолеть?
– Такой план.
– Мне кажется, я переживаю больше тебя. Совсем не волнуешься?
– Еще как волнуюсь, но это дополнительная энергия. Главное,
