Как будто услышав этот разговор, курган заходил ходуном. Земля тронулась с места, в сторону полетели комья глины. Из глубины донесся мерзкий звук, влажное чавканье, как будто что-то липкое и мокрое разлеплялось на составные части. Это существо было явно больше тана. Больше всех гончих, вместе взятых.
Грач обнажил меч и зашагал навстречу кургану с нарочитой беспечностью и уверенностью, которые показались мне такими же лживыми, как и чары, маскирующие его истинное обличье. Я не могла понять, для кого он устраивает этот театр: для меня или для себя самого.
Едва он подошел к камням, курган содрогнулся. Почва вздулась сначала в одном, потом в другом месте, как личинка, пытающаяся вырваться из кокона. Жуки-падальщики повылезали наружу; за ними по земле потекла какая-то склизкая жидкость. Смрад гниения почти физически ударил меня под дых. Я беспомощно согнулась пополам, пытаясь справиться с рвотными позывами.
Последнее усилие – и курган изверг свои внутренности наружу. Кособокая масса вывалилась из-под земли, рванулась вперед и нависла над Грачом – выше его в два раза, роняя наземь комья грязи. Это чудовище не скрывалось ни за какой иллюзией. Оно обладало нормальным числом конечностей в правильных местах, но это был единственный сомнительный комплимент, который я могла отвесить его наружности. Плоть напоминала разлагающееся бревно, покрытое пятнами древесной болезни и грибка. Из пустых дыр в голове, похожих на дупла, торчали скопления грибов, качающиеся из стороны в сторону на длинных ножках. Они сразу изогнулись, наставляя шляпки на фигуру Грача. Глаза. Это были его глаза.
Череп сдавило. Вдалеке, будто за закрытой дверью, раздавался спор множества голосов. Маленькая девочка всхлипнула. Кто-то нетерпеливо одернул ее. Мужской голос бессвязно заревел, будто в агонии. Могильный Лорд покачнулся, почти потеряв равновесие. Его туловище было массивным, но передние ноги («То есть руки», – подумала я) были слишком длинными, и стоять прямо у него не получалось. Он пытался снова стать человеком, поняла я, – единственным способом, которым мог.
Клинок Грача блеснул, вспарывая чудовищу брюхо. Гнилая кожа разошлась беспрепятственно; принц еле успел отшатнуться, прежде чем из раны к его ногам вывалилась скользкая груда поганок. Голоса на мгновение умолкли, а потом закричали в унисон. Рука Могильного Лорда выбросилась вперед и врезалась в статую, перед которой за секунду до этого стоял Грач. В стороны полетели осколки камня и кусочки мха. Чудовище бросалось на него снова и снова, бесцельное и непредсказуемое в своей жестокости, заставляя отступать дальше и дальше. В следующий момент Грач уперся спиной в камень и принялся обходить его легкими шагами, как бесстрашная кошка – вокруг волкодава. Чудовище дернулось следом, неуклюже бросаясь на камни в попытке добраться до него. Грач пытался увести его подальше от меня.
Едва я об этом подумала, в моей голове снова послышался пронзительный крик маленькой девочки, и Могильный Лорд остановился. Внезапное хлюпающее движение – и его глаза-поганки закатились, переводя взгляд на меня. Я отшатнулась; раздался рык, треск ломающихся сучьев и деревьев. Я не могла отвести взгляд от того ужаса, который надвигался на меня – так стремительно, что гниющие куски его тела отлетали, снесенные скоростью и мощью этого броска.
Грач возник между нами внезапно. Его меч сверкнул один раз, другой – рука, которой Могильный Лорд замахнулся, чтобы прикончить меня, рухнула наземь и рассыпалась. В дыре, зияющей на ее месте, закопошились жуки. Лишенное конечности чудовище потеряло равновесие и завалилось назад, рухнуло на резные камни, почти вывернув их из-под земли.
На мгновение мне показалось, что Грач одержал победу. Это падение не оставило на чудовище живого места; слизь сочилась из каждой щели его поверженного тела. Но не прошло и минуты, прежде чем оно снова стало подниматься. Из обрубка потянулись склизкие, поросшие грибами корни, отращивая ему новую руку. Голова покачнулась из стороны в сторону, разбрызгивая грязь. Голоса снова взволнованно заговорили наперебой.
Грач перехватил меч поудобнее и снова зашагал к кургану; под его подошвами хрустели поломанные сучья. Клинок снова сверкнул, полетели в сторону куски древесины. Он мог делать это хоть весь день – безустанно кромсать монстра. Если бы не необходимость сохранить мне жизнь, Могильный Лорд, должно быть, вообще не представлял бы для него особой опасности.
Что-то вдруг ухватило меня за ногу.
Я опустила взгляд.
Человеческий скелет, стянутый растительными сухожилиями, выполз из отрезанной руки Могильного Лорда. Кошмарно содрогаясь, он выбросил костяную руку вверх и схватился за мою юбку. Вспухшие грибные шляпки торчали у него между ребер, держали челюсть открытой. Он цеплялся за меня, подтягиваясь все выше и выше. Совсем близко, ближе других голосов, рыдала и умоляла о чем-то женщина.
– Я не могу помочь тебе, – прошептала я. Ужас вывернул меня наизнанку, вытряс все силы. – Я не могу…
Грач появился рядом вовремя. Он поймал существо за череп и рывком оттащил его от меня; древние коричневые кости рассыпались в его захвате, как яичная скорлупа. Потом он обернулся и вдруг, схватив меня за плечи, оттолкнул в сторону. Я упала в кусты; падение выбило воздух у меня из легких. В этот самый момент Могильный Лорд настиг Грача: сильный удар отбросил его на несколько метров. Он ударился об ствол какого-то дерева и тяжело свалился на землю; меч его загрохотал по земле.
О боже.
Теперь Могильного Лорда интересовала только я. Чудовище надвигалось на меня, пока я не оказалась в зловонном мраке его тени. Вороны с криками бросились вниз с деревьев, пытаясь царапать и клевать его спину, хлопать крыльями перед глазами, но перья липли к шкуре чудовища. Карканье сменилось отчаянным, пронзительным клекотом, когда костяные руки вытянулись наружу из всех щелей, жадно хватая их за перья, затягивая внутрь. Птицы бились, но очень скоро от них остались только клочки – клюв или крыло, торчащее из протухшей плоти, еще дергающееся в последних конвульсиях.
Могильный Лорд наклонился совсем близко ко мне.
Одна его голова была размером с гигантский чурбак – в круглой дыре на месте рта мог бы целиком поместиться человек. Грибы кривились и поворачивались из стороны в сторону. Изо рта вырвался жаркий вздох, потом другой. Конечно, я была слишком мала и слаба, чтобы причинить ему какой-то вред. Голоса зашептались; маленькая девочка захихикала.
Из моей груди вырвался сдавленный вой, и я, вытянув руки, вцепилась пальцами в его губчатое лицо. Рывком подтянувшись, я ухватила один из его грибных глаз той самой рукой, на которой было надето железное кольцо. В тот же самый момент грибы поникли; стали серыми, сморщенными, задрожали в моем захвате.
Все голоса – в той далекой комнате, которую можно было назвать адом, – одновременно издали хриплый стон, и Могильный Лорд сделал шаг назад, протащив мои ноги за собой по земле. Я еще разок сжала его глаз, и грибы посыпались сквозь пальцы. Мне нужно было выиграть еще секунду. Потому что краем глаза я видела, как Грач поднимается на ноги.
Одной рукой он хватался за грудь где-то под плащом; на его лицо, искаженное болью и яростью, было страшно смотреть. Его шатало, и я даже
