Одна из наиболее часто упоминаемых причин для присоединения к "Свету", которую я слышал с тех пор, как начал консультировать последователей, заключалась в том, что "Свет" предлагал возможность уйти от стресса и борьбы, с которой они столкнулись во тьме. В "Свете" они были свободны отдать свою жизнь и обрести просветление. Работа как часть общего организма дала им цель.
До Сары, я видел "Свет" как обман, которым он и был. После Сары я признаю, что я вошел в ритм. Возможно, именно по этой причине Комиссия настояла, чтобы я женился. Когда мы с Сарой были в Фэрбенксе, и она призналась, что ей не была ненавистна эта жизнь, до тех пор, пока она не смогла оглянуться назад и увидеть, как все развращено, я не сказал ей, что абсолютно точно понимаю, что она подразумевала, но я понял. Месяцы, последовавшие за ее первоначальной идеологической обработкой, можно было назвать приятными. Сам того не желая, я попал под чары "Света".
Когда я провел обожженными кончиками пальцев по покрывалу нашей кровати, воспоминания о нашем недолгом времени вместе пронеслись в моей голове, как яркая лента. Я вспомнил, как Сара прикусывала нижнюю губу, когда она нервничала или волновалась, и как она выглядела по утрам. Моя кожа похолодела, когда я подумал о ее тепле, когда я обнимал ее мягкое, но твердое тело. Эти термины казались противоречивыми, но это было не так. Ее кожа была мягкой, как бархат, как и ее тело, во всех нужных местах. В то же время бег и генетика наделили ее крепкими мышцами и плоским животом.
Я опустился на кровать, мои колени внезапно ослабли.
Изменится ли ее живот? Она на самом деле носит моего ребенка, нашего ребенка?
Я взглянул на часы на прикроватной тумбочке. На часах было начало седьмого вечера, а это означало, что в "Восточном Сиянии" было больше десяти. Я оставил Сару более шести часов назад. Шесть часов, а я уже терял рассудок.
Как я смогу продержаться до среды?
Я отказывался верить, что ее постигнет та же участь, что и Бенджамина с Рейчел. Я отказывался. Если она не доживет до того момента, пока мы с Микой не доберемся до Фэрбенкса в среду, когда я свяжусь с ФБР, то винить придется только одного человека, и это буду я.
Я мог бы попытаться свалить всю вину на Ричардса или даже на Отца Габриэля, и мои обвинения не были бы необоснованными; однако три ночи назад мы с ней были в дешевом мотеле в Фэрбенксе. Когда тишина эхом разнеслась по всей квартире, я понял, что не был ни ее спасителем, ни чьим-либо еще. Несмотря на все мои громкие заявления, у меня была прекрасная возможность разделить участь Бенджамина. Если это случится, по крайней мере, я должен был поблагодарить Сару за то, что у ФБР теперь есть материал против "Света". Я предоставил им не все в нашем кратком анализе, но они получили достаточно. Даже если меня ждет изгнание, то я умру, зная, что Отец Габриэль скоро пойдет ко дну. Проклятье! Мне нужно прийти в себя.
Я подошел к шкафу. Когда я открыл дверь, свежий запах кондиционера для белья окутал меня. До тех пор, пока в моей жизни не появилась Сара, о моей стирке заботились женщины-последователи, чья работа заключалась в стирке для неженатых мужчин. Хотя со своей работой они справлялись безукоризненно, это было не то же самое. Тогда я находил свою упакованную одежду перед дверью моей квартиры. Теперь я никогда не видел, чтобы белье стиралось, или редко, но всегда была чистая одежда, идеально отглаженная и готовая для меня, когда бы я ни захотел.
Я боролся с нахлынувшими эмоциями, вызванными глупым кондиционером для белья, пока искал свою куртку. Это была моя легкая куртка, которую я мог носить в "Западном Свете". Она висела точно там, куда Сара ее повесила, на моей стороне шкафа. Я нетерпеливо сорвал ее с вешалки и пошарил в карманах, но ничего не нашел, кроме скомканной салфетки и жвачки.
Конверта нет.
Бросив куртку на кровать, я запустил руки в волосы. Я снова схватился за голову, надавливая на виски, заставляя себя думать. Я представил, как Брат Рубен вручает мне белый конверт, пока мы с Братом Майклом смеемся над производством. Я вспомнил, как мой телефон снова завибрировал, когда мы смеялись.
Я бросился к корзине с одеждой и стал искать джинсы, в которых был. Телефон лежал в переднем кармане.
Я засунул конверт туда после того, как достал телефон?
В карманах джинсов ничего не было.
Я знал, что не вынимал телефон из кармана, пока не оказался в воздухе. Я не хотел, чтобы Брат Майкл, или кто-нибудь в "Западном Сиянии" неправильно истолковали мой телефонный разговор. Чертов конверт должен быть в самолете. Я подумал о том, чтобы позвонить Мике, чтобы тот проверил, но потом вспомнил, что он покинул ангар сразу после меня.
Это означало, что в данный момент он был там, где и должен быть, дома, в своей тесной квартире с Джоанной и Исаей. Крепко сжав челюсти, я молился, чтобы ничто не вызвало подозрений у Отца Габриэля и Комиссии до прибытия ФБР. Потеря Бенджамина и Рейчел была слишком болезненной. Мне понадобится нечто большее, чем просто депрограммирование, если что-то случится с теми, за кем я наблюдаю, и теми, кого я считаю друзьями.
Я быстро обыскал верхний ящик комода - ничего. Последний взгляд, и я схватил куртку и вышел из нашего с Сарой личного мира. Мне нужно было вернуться в ангар и обыскать самолет.
Когда я подъехал к воротам, на улице было еще светло. В это время года, на окраине крайнего Севера, небо никогда полностью не темнело. Сумерки тянулись от одного дня к другому. Почему-то на ум пришло северное сияние. Это было чем-то, что я добавлю в свой список вещей, по которым я буду скучать после этой миссии. В зимние месяцы это мыло впечатляющее зрелище.
ОТКАЗАНО.
Какого хрена?
Я снова ввел свой код на панели внутренних ворот - на экране появилось то же сообщение - ОТКАЗАНО. Я стукнул ладонью по рулю
