— Я не хотел вас пугать, простите. Но вы кричали так, что перебудили весь дом.
Она сжалась в комок. Как нехорошо вышло. Он наверняка не хотел ничего плохого, а она повела себя как истеричка. Хотя… и сама не ожидала, каким неприятным покажется простое прикосновение.
— Простите, — выдавила виновато. — Я не хотела… простите…
— Но меня вы не разбудили. — Он неторопливо выдохнул колечко терпкого дыма.
— Вы не спите по ночам?
Со своего места она могла любоваться безупречным профилем хищника. Интересно, кто он? И нужно ли его бояться? Интуиция подсказывала, что да. Бояться… нужно. Обязательно.
— В моей жизни тоже было немало неприятных моментов, — нехотя ответил он, — перед рассветом они частенько всплывают в памяти. Я, наверное, должен еще раз принести извинения за своего отпрыска. И я прекрасно понимаю, что одних извинений слишком мало. Но уверяю вас, больше ничего подобного не случится.
Она помолчала.
Кошмар постепенно отступал, ночь уносилась прочь, уступая дню. Комната озарилась золотистым светом, принося веру в хорошее.
— Вам сделали идентификационную карту, — негромко проговорил хозяин, — на имя Луизы Вивьен Мар. Вы круглая сирота из весьма старинной семьи с Хелиора, это аграрная планета на границе с королевством Дирсах. Ну и поскольку вас ничто там не держало, решили прибыть на Рамос, чтобы обучаться в Академии контролируемых изменений.
Она слушала и не верила собственным ушам.
Этот человек только что играючи дал ей имя, дал родословную, а заодно и надежду на будущее. Впору бухнуться в ноги и целовать его туфли.
— Полагаю, этого довольно за молчание?
Она кивнула.
Все еще не верилось.
Попробовала повторить про себя имя. Луиза Вивьен Мар. Красиво. Очень женственно и даже загадочно.
— На время обучения на ваш депозит будут поступать необходимые средства. Вы сможете нормально жить все это время. Правда, без особого шика, — так же спокойно продолжил хозяин, — потом, когда завершите курс обучения, сможете устроиться на работу в любую приличную корпорацию. А если будет желание, примете участие в исследовательских экспедициях. Многие выпускники академии именно так и поступают, потому что там широкое поле для деятельности.
— Спасибо, — прошептала она, — спасибо…
Он приподнял левую бровь.
— Но все это, разумеется, после считывания вашей нейроматрицы. После того как я буду уверен в вашей правдивости.
Ей хотелось крикнуть — верьте мне! Я не обманываю, я на самом деле ничего не помню! Но осеклась. Она не будет вести себя как истеричка. Будет спокойной, воспитанной девушкой и постарается забыть все то, что с ней сделали.
Вскинула на него взгляд. Усталость и тоска в глазах. Челюсти упрямо стиснуты. И вдруг — странное, не поддающееся объяснению чувство, что с ним что-то не так. Болезнь? Предчувствие скорой гибели? Она не знала и не могла понять. Но тревога уже засела под ребрами скользкой личинкой, пустила тонкие колючие корешки.
«Что с тобой не так?»
— Мы… прямо сейчас пойдем проверяться? — спросила тихо.
В лицо повеяло хрустальной свежестью утра в лесу.
— Лучше это сделать до завтрака, мисс Мар. После считывания иногда тошнит, но ничего не поделаешь.
Глава 3
ЛЕТИ, ПТИЧКА!
Ночью часто совершаешь поступки, о которых приходится потом жалеть. Спрашивается, за каким чертом его понесло среди ночи в гостевую спальню? Неодолимо хотелось посмотреть, как девчонка спит. А еще до этого ее облик отпечатался и намертво прилип к сетчатке — худенькая, утопающая в белоснежной пене кружев, черные волосы рассыпались по плечам. И глаза — огромные, детские, зеленые и оттого, наверное, немного порочные. Конечно, самым правильным решением было бы избавиться от нее. Чуть менее правильным — подтереть память, чтобы ступила в новую жизнь, совершенно не помня себя прежнюю. Но вроде договорились. Обещала молчать. Стирать память насильно казалось как-то… подло. Недостойно брата императора. Но если бы уперлась, то стер бы.
А потом, сильно за полночь, приснился старый сон. Вот они, два молодых консула, крадутся по дворцовым лабиринтам. За ними — отряд. Дворцовый переворот — такая непредсказуемая штука, никогда не знаешь, повезет или нет. Но тогда что-то нужно было делать. Старый император медленно выживал из ума, несмотря на все процедуры омоложения. Три сотни лет, как ни крути, в его организме почти не осталось родных органов. Даже кожа была синтезирована. Некоторые участки коры головного мозга пересаживали, а они приживались не так хорошо, как хотелось бы. Империя замерла на краю обрыва, казалось, вот-вот все рухнет. Надо было что-то делать. Кто-то должен был взять на себя ответственность.
Но они оказались не готовы к тому, когда из-за поворота на них вышел бионик.
Вернее, никто не знал тогда, что щуплый бесцветный человечек обладает даром изменять живое.
Да и не было их в империи, самый загадочный орден — только там воспитывали и обучали таких — находился где-то в системе Крайстон, а уже оттуда они, как тараканы, расползались по галактикам.
Но каким-то невероятным образом бионик оказался на страже императорских покоев.
И никто — ни он, ни брат — не поняли, что это бионик. Ровно до тех пор, пока не накрыло удушающим облаком проклятия.
Ощущать, как меняется, крошится и тут же перестраивается твой геном, — больно. Свет меркнет перед глазами, грудь бионика начинает дымиться, потому что в него стреляют. И все.
Он проснулся с криком. Снова вдыхал отравленное облако, снова плавилась кожа, снова менялся он сам — незримо, но необратимо. Сердце колотилось где-то в горле, грозя выскочить.
Нащупал коробку с сигарами и, лежа в промокшей от пота постели, закурил, глядя в темный потолок.
Хронограф показывал три часа утра по Рамосу.
Почему бионик? И почему, даже если бионик, то ограничился изменяющим проклятием, а не положил весь отряд?
Напрашивался ответ, что бионик вовсе не охранял императора. Возможно, прибыл во дворец для решения каких-то вопросов, связанных с орденом. А может, и не умел он ничего, кроме как проклинать… теперь уже не разберешься. Все в прошлом, ничего не изменить. И сын медленно, необратимо превращается в акда. Когда процесс завершится, он перестанет быть человеком, потеряет способность мыслить как человек. Придется отправить его в систему Арзан-туэ, которую, собственно, облюбовали эти негуманоиды.
Дарс нервно докурил сигару, сел на постели. Понятное дело, что спать уже не получится.
И вот тогда ему захотелось пойти и проведать гостью. Просто посмотреть, как человек может спокойно спать.
Дверь открылась бесшумно. Он, затаив дыхание и мысленно обругав себя, проскользнул в спальню. Право слово — ну что за глупость? Хочется посмотреть на спящего человека — пойди к Магде. Вот уж у кого сон, как у младенца. Но нет. Понесла нелегкая.
В огромной кровати девушка казалась совсем маленькой. Свернулась как эмбрион, подтянув колени к животу, острые локти прижала к груди. На белых простынях темнели
