атака. И сопротивления троглодит не ожидал. Вокруг опять заорали. В основном восторженно, хотя были и гневные возгласы. Обиженный паренек вскочил, выхватил каменный нож и с рычанием бросился на меня. Я отбил нож палкой, обратным движением влепил пареньку по скуле, и он полетел обратно в толпу. Могу поклясться, что в глазах терпилы с корзиной, наблюдавшего за моим обращением с палкой, мелькнули одновременно уважение и тоска. Паренек снова встал. Оружия у него больше не было. Хищно скалясь, по-звериному пригнувшись, он выдернул копье из рук товарища, наклонил его в мою сторону. Кинутся не успел, звероподобный повелительно рыкнул, и парень скис. Опустил копье и тут же получил тычину от товарища у которого его вырвал. Звероподобный пьяно заревел, я не понял, к кому он обращается. Не говоря о том, что ни слова не понял из сказанного. Поняли ребятки с рогами. Вперед вышло сразу несколько человек. В глазах энтузиазм и желание убивать. Меня. Звероподобный опять что-то проревел. Из энтузиастов остался лишь один, изящно выгнутую дубину с круглым камнем на конце, положил на землю, скинул с себя одежду и тоже пригибаясь, двинулся ко мне. Жестом и новым рыком от меня потребовали бросить палку. Ребята хотели зрелищ. Выбор у меня был небольшой, точнее его вообще не было. Палку отбросил, повернулся к противнику. Он мгновенным движением преодолел расстояние между нами и двумя руками вцепился мне в горло. Я не успел отреагировать, настолько стремительным было его движение. Раз, и он уже душит меня огромными ладонями. Глаза вытаращены, на темном лице ослепительно светятся белки глаз и зубы. Изо рта воняет. Если бы нападал с оружием, я был бы уже труп. Я ударил снизу по рукам, сбил захват. Обратным движением врезал ему ребрами ладоней с двух сторон по шее. И сразу схватив за голову впечатал колено в лицо. Парень может и быстрый. Сильный, дерзкий. Наверняка хороший воин и охотник. Но тут дело техники. А против нее не попрешь. Он остался в сознании, но рухнул передо мной на колени, шаря руками по залитой его же кровью, земле. Толпа снова зашлась в возбужденном крике. Звероподобный хохотал, хлопая себя ладонью по колену, хотя не всем в его пятнистой ассамблее это понравилось. Я видел несколько недовольных лиц, но не они главные на этом празднике. Звероподобный излучал радость. Так выглядит дворовый хулиган с окраины, впервые попавший на стереофильм. Роскошный боевик с файтингом и спецэффектами. Хулиган вопит от восторга, бьет кулаком по спинке сиденья, напротив. Окружающие им недовольны, но сделать замечание боятся. – Мату ме макай. Вару Карахал! Джора! Сабуда гида!!! – закричал звероподобный кому-то за моей спиной. – Карахал! Карахал улату! – загудела толпа. Через минуту на площадку поднялся здоровенный бугай, выше меня на голову и в два раза шире. Шел лениво, зная себе цену, всем своим видом давая понять, что снизошел до общества толпы. Одежда на нем была пятнистая, львиный череп-шлем, который надо полагать они никогда не снимают, украшен широченными оленьими рогами. Таких больших я не видел даже у звероподобного. На плечах, как мне показалось, клетчатое казарменное одеяло. Если местный воин, то почему не на пиру? – Карахал! – в возгласе толпы слышалось благоговение. Руки Карахала измазаны кровью. Где бы он только что ни был, Карахал кого-то убивал. – Карахал! – обратился к нему звероподобный, – Ба сабуда пар! Кантаи ута ту анван, – он показал на меня. На лице Карахала отразилось такое недоумение, будто бы ему предложили площадку подмести или шкуру с детской неожиданностью поменять. То есть, что-то настолько нелепое, что на это даже обижаться не стоит. – Анван ме макай. Анван сабуда, – и показал на сидевшего у плетня парня, которому я разбил лицо. Он уже пришел в себя, сидел задрав голову, прикладывая к носу какую-то траву. – Мара ве, – звероподобный показал на лежавшего неподалеку троглодита, с простреленным бедром, которого я сначала не заметил, – бу асета! Карахал посмотрел на меня с легким интересом, будто на таракана, которого собирался раздавить, а тот вдруг в пляс пустился, и что-то коротко бросил. Кто-то из подростков принес и сунул мне под нос здоровый кусок мяса. – Ула! Увидев перед собой покрытую поджаристой корочкой человеческую руку со скрюченными пальцами, я отшатнулся. Карахал обронил короткую фразу. Толпа захохотала. Великий воин остряк. Но гостеприимный. Угощение поднес. А глупый пришелец жареной руки боится. Карахал насмешливо и ни на кого не глядя, с откровенной скукой в голосе спросил о чем-то звероподобного. Слов я не понимал, но интонации было достаточно. Великий воин интересуется, на хрена ему свой талант великого бойца растрачивать на поединок с козявкой? Какое-то время они переговаривались, звероподобный горячился, что-то доказывая, Карахал с неохотой слушал. Затем ткнул пальцем в ожерелье на одном из пятнистых старейшин. Звероподобный коротко приказал, и старейшина с видимой неохотой снял с себя бусы из когтей неведомого мне, но несомненно хищного, животного. Похожи на когти ленивца, но гораздо толще. Дорогая, надо полагать вещь. Карахал милостиво принял подношение, поблагодарил дарителя и отложив ожерелье в сторону вышел в центр площадки, встав передо мной. Скинул с плеч одеяло и когда оно сползало, я понял, что это сшитый из перьев плащ. Искусный и наверняка по местным меркам, дорогой. – Кантай! – громогласно приказал звероподобный. Карахал сделал шаг и лениво протянул ко мне руку. Именно протянул, не хватал. Я отскочил. Карахал усмехнулся и пригнувшись, как противники до него, ускорился, протянув ко мне обе руки, вцепился в рубашку. Я больше не отскакивал. Позволил себя схватить и схватив в ответ, рванул вверх и на себя. Сел на землю, и поставив носок согнутой правой ноги к его животу, сделал перекат. Когда лопатки коснулись земли, толкнул вверх и назад. Великий воин невеличественно пролетел над моей головой и вертикально, головой вниз, соприкоснулся с землей. Хруст я расслышал даже сквозь единогласный вздох толпы. Не шейных позвонков, нет. Оленьи рога, украшавшие его голову, а прежде голову воистину исполинского оленя и наверняка, бывшие гордостью их нового хозяина, разломались, как спички. Сам виноват. Кто же выходит бороться в неудобном головном уборе, да еще и снабженным, таким хрупким украшением? Кстати,
Вы читаете Лес проснулся (СИ)
