Лес проснулся (СИ)

оружие, наверняка где-то в бумагах, что вам предоставят, есть и эта писулька). Олег слабо дышал и когда я осторожно похлопал его по щекам что-то пробормотал. Мне показалось “пес вернулся” или “не разулся”, я еще помню обувь его проверил. Ботинки были на месте. Шок, изранен, избит, но пока жив. Рита тоже. Из всех ранений, помимо последствий шока, шишка на весь невысокий лоб. Это она шарахнулась лбом об стену во время панической атаки. Пол был завален мусором, гильзами и, по-моему, я там змею видел. Мы со Стасом похватали ребят и дотащили до челнока. Хорошо, Стас кабан здоровый, он Олега пер. Я нес Риту, но все равно страшно устал. Старый уже. Из-за меня останавливались несколько раз, отдыхали. Я в эти минуты исправно включал “Суету” в сторону отеля. Все время пока летели на Картук, я молился, чтобы Олег выжил. Рация заработала, когда мы подошли близко к планете, было не до долгих разговоров, но медиков я запросил. Когда прибыли нас уже ждали. Толпа занимала всю площадку под навесом, часть заскочила через служебные входы внутрь ангара и рассматривали нас из-за челноков. До сих пор не знаю, что им там Леха с Игорем напели. Передал Олега врачам. Рита пришла в себя еще в челноке. Но была слаба и сил хватало только на нытье. В диспансере при казино, где обычно только от похмелья лечат, ей выделили роскошную палату. Когда спустя три дня мне наконец разрешили проведать Олега после операции, я проходил мимо. Дверь была приоткрыта, внутри сидел мой начальник и Рита ему что-то недовольно выговаривала. Милая барышня. Надеюсь я описал достаточно подробно и так просто как мог. Я бы на этом закончил, но к описанному кое-что добавлю. Уже здесь, в казино среди “высокой” публики нашлись моралисты, рассуждающие о том, что “в сущности предъявить туземцем нечего. Это мы к ним пришли, а не они к нам”. Идиот, который это сказал, потом долго рассуждал об ответственности “тех, кто разумом выше, пред душами нетронутыми цивилизацией”, которые еще “младенцы Вселенной” и не знают, как себя вести, пока старшие не научили. Я сдержал порыв схватить идиота за шкирку и притащить в палату к Олегу, чтобы показать, как “младенцы” его изуродовали. Оторванные от жизни идеалисты ничего не знают, но обо всем судят. Я очень боюсь, что подобная точка зрения станет преобладающей, ее подхватят СМИ и понесут по Вселенной. Я конечно не предлагаю шарахнуть по дикарям бомбой, но и целоваться с ними резона не вижу. Ими все равно ведь теперь займутся. Антропологи, биологи, социологи, еще кто-то. Так как бы их не сожрали. Ладно, заканчиваю. Мне еще писать похожие показания своим, в Минприроды. Хотя нам это происшествие не так досадило. Я лично был свидетелем того, как ваш сотрудник раздраженно выговаривал кому-то по коммуникатору, что вообще этим МЧС должно заниматься, или МГБ, но в силу исключительности и новизны ситуации, поручили вашему ведомству. Олега, когда меня пустили, я застал обмотанного проводами, трубками. Несмотря на слова врача, что он очнулся, спал. Я сидел рядом, рассматривал вновь изуродованное лицо, думал, что если выживет, денег на пластику ему взять неоткуда. Пришел врач. Расстроено покачал головой, увидев, что Олег снова уснул, сказал, что это плохо и беззвучно шевеля губами стал считывать показания с датчика. – Как он? – спросил я его. – Сейчас ничего не скажу. Многочисленные внутренние кровотечения. До сих пор не все нашли. Оборудования нет. Это в больницу нормальную надо. А корабль только через две недели будет. “Принцесса Алиса” ради него не станет круиз сворачивать. – Выживет? – Не знаю. – А девушка почему до сих пор здесь? Мне показалось не так уж с ней все и плохо. Сотрясение? – Там сотрясать нечего. Все с ней нормально. Последствия шока, да пара ушибов. Ее вообще можно было не госпитализировать. Это она выпендривается. – Перед кем? – Перед папиком своим. Передо мной, вами. Перед медсестрой, что ей инъекцию колет. Причем колет витаминки. Надо же подыгрывать. – Зачем? Выписать и все. – Пытался. Папик вой поднял. “Что за обслуживание?!!”. Пусть лежит, а ему я потом счет предъявлю. “За обслуживание”. Пусть еще повоет. Это за язык ее. Болтливая, сил нет. И всё жалобы. – На кого? – Опять же. На всех. В том числе и на парня вашего. – Что говорит? – “Хамил, дергал за руку, был непочтителен”. Олег, когда в сознание приходил, только посмеялся, когда я ему рассказал. Говорит, даже не в обиде. Это такой тип людей, которым весь мир что-то должен. На таких не обижаются. – Раз в себя приходит, значит все хорошо будет? – Не знаю, – повторил врач. Все что мог сделал, теперь слежу за состоянием. Я больше у Риты торчу. Олег ваш умнее меня, на таких не злится. А я раздражен все время. Я тоже такой тип людей знаю. Любое несоответствие своим капризам они искренне воспринимают как несправедливость. Рита видит ситуацию следящим образом, – что-то пошло не так. Капризы не только не исполняются, ею самою не просто не восхищаются, а еще и камнем по голове засветить норовят. Значит в этом кто-то виноват. Кто ближе всех на данный момент? А! Вот этот Квазимодо с оторванным ухом. – Квазимодо? – Это она Олега так называет. – Таких Рит жизнь наказывает в возрасте. До них только тогда начинает доходить, что не все обязаны перед ними на задних лапках плясать. Правда, как правило, выводы они делают ошибочные. Начинают обижаться на жизнь, но не на себя. Олег что-нибудь еще говорил? – Почти ничего. Один раз только расстроено произнес – “опять работу искать”. Кажется, это его волнует больше, чем здоровье. А в бреду все время фразу странную повторял. – Какую? – Лес проснулся. Я в тот вечер долго сидел у Олега. Все надеялся, он проснется.