Похоже, бывшему предводителю группировки «Монумент» надоело, что его голову используют вместо пустой консервной банки, на которых в Зоне принято оттачивать мастерство стрельбы. Поэтому, не дожидаясь новой порции свинца в череп, Харон резко рванул с места, качнул «маятник» пару раз, сбивая мне прицел, – и скрылся за углом здания. Следом за ним, повинуясь мысленной команде, мягко и быстро побежала его гвардия. Пять секунд – и нет их, словно и не было никогда, лишь россыпь гильз осталась на том месте, где только что стояла расстрельная команда, готовая прикончить моих друзей.
Я опустил автомат и обернулся.
Ну, вроде нормально все. Фыф, Настя, Рудик, Хащщ – все живы. А вот сталкеру, лицо которого прикрыл наполовину оторванный пулей просторный капюшон, повезло меньше.
Он лежал на спине, и было понятно, что парень отходил своё по Зоне. С такими ранами не живут. Что ж, можно сказать, ему повезло. Он умер быстро и практически безболезненно, так, как втайне мечтает уйти каждый живущий на этой планете. Правда, удается это не каждому…
– Упокой тебя Зона, сталкер, – проговорил я уже второй раз за этот день. Хотел сказать друзьям еще что-то, типа, мол, вот надо же, как пришлось свидеться, – и осекся.
Все они смотрели на меня так, будто увидели привидение. Особенно эффектно это получилось у Фыфа с Рудиком. Вылупленные пять глаз шама – это, конечно, нечто, но вот и без того громадные гляделки спира, чуть не вылезшие из орбит, – это, конечно, зрелище не для слабонервных. Я аж поежился, представив, как эти огромные глаза выпадают из орбит и катятся ко мне, чтобы получше разглядеть, будто я чудо-юдо заморское, которого вся эта банда видит в первый раз. А уж Хащщ-то чего глазами хлопает, не пойму?
– Во-первых, здрасте, – сказал я. И, не услышав ответа, продолжил: – А во-вторых – какого, собственно, хрена вы на меня таращитесь?
Мои друзья, ведущие себя странно донельзя, переглянулись.
– А ты точно сгинуть не хочешь, нечистый? – жалобно поинтересовался Рудик. Выросший среди книг мутант был начитан и знал много всяких слов, которые в жизни никто никогда не употребляет.
– Сам ты нечисть библиотечная, – сказал я. – Не дождетесь, не сгину. А вот обидеться за такой прием могу запросто. Я, можно сказать, через ползоны прошел, чтобы поинтересоваться живы ли вы, а тут встречаю полное непонимание и удивление тому факту, что я существую на этом свете.
– Да как-то стрёмно, если честно, – сказал Фыф, которому, по идее, положено было сейчас миловаться с Настей – или выяснять отношения, что вероятнее. – Просто как бы только что был ты, потом вот, а потом опять ты…
– Что вот? – начал беситься я. Когда мне что-то непонятно, меня довольно легко вывести из себя.
– Вот, – ткнул пальцем Фыф в труп, лежащий на асфальте.
– Ну и что? – раздраженно спросил я. – Погиб парень смертью храбрых, за что ему…
– Ты капюшон-то у него с лица сними, – перебил меня Хащщ. – Я, конечно, мутант невпечатлительный, но и меня пробрало, когда я мимо пробегал и лицо его увидел.
– Да что ж там такое?
Я подошел к мертвецу, опустился на одно колено, откинул с его лица окровавленный капюшон – и замер на месте.
Потому что на асфальте лежал я… Мертвый я… Не человек, похожий на меня, не моя копия, которую могли бы синтезировать в лаборатории – я их сразу отличаю по немного неестественному цвету кожи.
Нет. Это был мой труп, и ничей больше. Настолько мой, что я невольно провел пальцами по своему лицу, больно ущипнув себя за подбородок. Да не, точно не сплю, ибо от удивления я со щипом перестарался и чуть не выдрал у себя из морды кусок мяса.
Это было слишком даже для Зоны, где возможно всё. Поэтому я на секунду подвис, соображая, как такое могло случиться.
И тут меня осенило.
Я выдернул «Бритву» из ножен и…
– Стой, сволочь!
Крик был жестким, словно невидимый удар, от которого я покачнулся и едва не упал. Судя по нервному воплю, это был Рудик, который сейчас таращился на меня глазами, полными слез. Ну да, спиры, они такие, способные на слабый ментальный удар. До шамов им, конечно, далеко, но пихнуть в бочину могут при желании.
– Стой! Что ты с ним делать собрался?
– Выяснить, кто это на самом деле, – сказал я.
– Я знаю, кто он! – взвизгнул Рудик. – Это Снайпер, который вернул меня к жизни! А вот ты кто?
Ствол автомата, который спир держал в своих лапках, был недвусмысленно направлен мне в голову. И стрелять из него Рудик умеет, это я знал точно. А еще я знал, что я – это я. Сталкер из костей, дерьма и мяса, который был произведен на свет лишь в одном экземпляре. И даже ствол автомата, смотрящий в лицо, не помешает мне выяснить, что за нафиг сейчас лежит передо мной на залитом кровью асфальте.
– Я только одежду его взрежу, и всё, – как можно спокойнее произнес я, потому что не рекомендуется орать и обзывать ушастым придурком того, кто целится в тебя из «Вихря», предохранитель которого теперь находится в боевом положении.
– Зачем? – подозрительно спросила Настя, тоже держащая меня на прицеле своего уже перезаряженного пулемета.
– Чтобы доказать вам, мать вашу, что я – это я. Короче, если хотите стрелять – стреляйте, хрен с вами. Только потом не пожалейте.
Если честно, я сам не был уверен, что у меня получится. Тот, кто слепил точную мою копию, мог знать и об этом. Но я был практически уверен, что он не знал, ибо не имею я привычки расхаживать по Зоне с голым торсом. Поэтому без особых сомнений подцепил я кончиком ножа камуфлу на груди мертвеца – и она расползлась без особых усилий с моей стороны. Нож, который способен рассекать границы между мирами, способен и не на такое.
Показалась мускулистая грудь, в нескольких местах пробитая пулями…
И я закусил губу.
Очень я надеялся, что на груди, а точнее – в груди мертвого меня не будет эмблемы, вырезанной из бронепластины Букой, очень странным сталкером, которого я однажды встретил в мире Кремля. А потом случилось так, что пуля
