Следующий день ушел на приведение себя в порядок, в сторону поселка (деревни?) я двинулся только на следующее утро.
Все время, пока я возился с мостом, местные жители меня то ли не замечали, то ли игнорировали. Близко никто не подходил, видимо, работы в близлежащих полях никакие проводить не надо было. Хотя когда растения у моста резко сохнуть стали, не заметить было трудно. Проплешина изрядная появилась. Или они на противоположный берег не смотрят за ненадобностью?
В последние два дня, включая тот, когда я уже отдыхал и восстанавливался, в деревне, похоже, был какой-то переполох, но с моей новой позиции было видно совсем плохо. Так или иначе, но я пошел к ним устанавливать контакт.
Вокруг зеленели поля, колосья на которых только начинали формироваться. То есть тут сейчас весна? Не обязательно. Например, в Египте Нил разливается в сентябре, но благодаря орошению там три урожая в год собирали. В Древнем Египте. Сейчас – не уверен. Но я не о Египте, а о том, что определять по полям время года можно только в странах с долгой зимой.
По мере приближения к поселку мне все больше делалось не то чтобы не по себе, а как-то… странно. Поселок оказался не таким уж маленьким, где-то в полсотни домов. Дома, правда, все такие же убогие, что и хижина в оазисе, – стены из сырца, крыши крыты соломой. Размер, правда, в среднем побольше. Имелись и хозяйственные постройки, в том числе глиняные: видимо, «элеваторы» в древнеегипетском стиле. Внешне они напоминали перевернутые горшки в полтора человеческих роста высотой, с дверцами (ставнями) вверху – засыпать зерно и внизу – зерно доставать.
При этом поселок был абсолютно пуст. Ни людей, ни скота, ни домашней птицы. Даже собак и кошек видно не было. Впрочем, не знаю, есть ли они тут вообще. Но это вопрос чисто из любопытства. А вот куда подевались все жители поселка – уже проблема. С кем мне контакт налаживать?
Сгрузил свой рюкзак на крыльцо у дома, показавшегося мне чуть побольше и чуть более ухоженным, чем другие. Хотя какое крыльцо? Две ступеньки из глины, прикрытой сверху плетеными из веточек половичками. Заглянул внутрь. Не заперто, но практически пусто. На глинобитном полу только следы от циновок остались. Видно, что вывозили отсюда всё; может, и в спешке, но основательно.
Перегородок тоже нет, одна большая комната метров восемь длиной и четыре шириной. Возможно, разгораживалась занавесками, но унесены даже веревочки от них. Окна крохотные, без стекол, закрываются ставнями. Потолка нет, сверху балки и двускатная крыша, крытая соломой.
Из примечательного – нет печи. Наверное, очаг для готовки где-нибудь снаружи. И можно сделать вывод, что климат тут теплый. Еще у дома пристройка из того же материала, только поменьше и пониже. Думаю – хлев для скота. Но я туда не пошел. Успею еще все обследовать, если здесь задержусь.
А вот очаг я пошел искать. Он мне понадобится, еду себе я готовить буду. Нашел его за домом в углу рядом с хлевом. Даже не простой очаг, а что-то вроде садовой печи с топкой-нишей и метровой трубой сверху. В стенках следы от штыря, видимо, металлического, на который над огнем котелки вешали. Но хозяева даже штырь с собой прихватили. Основательные люди. Что же их с места сорваться заставило?
Заглянуть в другие дома? Может, и найду что-нибудь случайно оброненное. Вряд ли ценное. Это как при раскопках древних поселений: медные монеты попадаются довольно часто и в самых неожиданных местах, а вот золотые – очень редко и только в виде кладов. Впрочем, это понятно. Если уронишь на землю копейку или даже рубль, вполне возможно, что и нагибаться за монеткой не станешь. А пятитысячную купюру потеряешь – искать будешь.
Пока я все это исследовал, ситуация изменилась. В поселке появились люди. Но явно не его постоянные жители. Эти были верхом (на самых обычных лошадях) и при оружии. На всякий случай я стал наигрывать «застывшую ауру» и с интересом разглядывал вновь прибывших.
Было их десятка полтора, все мужчины, но возраст колебался от пятнадцати до пятидесяти. В основном ближе к тридцати. Оценка, понятно, приблизительная: чтобы определять возраст на взгляд, необходимо привыкнуть к местной культуре. Мне, например, юные актрисы из эпохи немого кино все кажутся сорокалетними тетками. Зато в наше время сорокалетний Галкин и пятидесятилетний Киркоров все еще изображают мальчиков. Про актрис так и вовсе лучше не говорить.
Как я уже сказал, все всадники были вооружены, но и оружие, и одежда у них были какими-то странными. Словно бы смешанными из разных эпох. Все были в шлемах и кирасах, из-под которых выходили кольчужные рукава и юбки. Сапоги из грубой кожи тоже, видимо, кустарного производства. Но вот штаны, как мне показалось, были из такой же джинсы, как и у меня.
Оружие тоже было странным. У всех были мечи и легкие пики (дротики?) вроде казацких. В отряде, как минимум у троих, были луки. Но также у каждого к седлу было приторочено короткое ружье вроде кавалерийского карабина, а у двоих так и вовсе автоматы. Странный набор!
Пока я их разглядывал, большинство этих граждан успели спешиться и окружить меня полукольцом. Самый старший из них (кстати, с автоматом) остался верхом, но тоже подал коня ко мне поближе. После чего пролаял что-то на незнакомом языке. Думаю, спрашивал, где все или кто я такой. Других вариантов не вижу.
Решил сразу не прибегать к мыслеречи, кто их знает, как отреагируют, а ответил на языке Ушедших. Вдруг он тут в ходу?
– Я здесь случайный путник. Вошел в деревню совсем незадолго перед вами и сам был очень удивлен, никого здесь не обнаружив.
Старший как-то нехорошо усмехнулся и ответил мне вроде на том же языке, только ужасно его коверкая:
– Кто такой умный говорить на язык Империя?! Богат знаниями? Может, и золотом богат? Мы проверять!
Н-да. Классическая ситуация контакта. Почему-то всегда тот, кто считает себя сильнее, рассматривает другую сторону исключительно как предмет для собственной поживы. Сначала – обобрать, а потом, возможно, и в рабы превратить. Или как-нибудь еще использовать. Островитяне, например, капитана Кука просто съели.
Ответил совершенно спокойно:
– Я упсур, путешествую в поисках знаний и с целью самосовершенствования. Уже имею звание кирата, так что могу оказать нуждающимся целительские услуги. За деньги, естественно.
В это время рядом со мной уже спешившийся воин лет двадцати воскликнул что-то недовольное (снова на незнакомом языке), и послышался свист меча.
Меч оказался хорошим, удар сильным, так
