Кажется, я споткнулась и провалилась в яму. Чувство падения, когда перехватывает дыхание и страх, поселившийся где-то в животе — такое ни с чем не спутать. И снова подвал. Юнг помахал передо мной какой-то ржавой, измызганной в чужой и моей крови и загнутой в неполное кольцо палкой.
— Успокойся, Ри. — Крюк вошёл в один из порезов на бедре, зацепив мышцы и край кожи. — Говори мне всё, говори. Рассказывай.
Я молчала, кусая и без того мятые, в засохшей крови губы. Слёз уже не было — все запасы закончились много часов назад.
— Говори, я сказал! — Он дёрнул за крюк. Меня обожгло болью, и сознание милостиво померкло.
Ведро ледяной воды выдернуло из блаженного небытия.
— Думаешь, если это иллюзия, ты протянешь ещё?!
И тут до меня наконец дошло понимание, что я могу использовать Силу. Древняя магия запечатана оберегом, но у меня осталась совсем другая — легальная. К черту личные запреты и принципы! Иллюзия, говоришь?
Всё, что у меня было, я превратила в кристаллы. Сосуд силы мгновенно опустел. В ту же секунду бросила всю мощь, которая была подконтрольна, в незадачливого инквизитора и с наслаждением наблюдала, как кривая ухмылка прекратилась в гримасу боли, а мерный, будничный говор — в царапающий слух крик…
— А-а-а-а-а-а! — Я подорвалась с постели, лихорадочно оглядывая комнату.
Не может быть! Впору рвать на себе волосы и добровольно идти на костёр!
Ван корчился на полу, не понимая, за что ему досталось. Рваные и грязные от крови лохмотья вместо одежды прятались в густой алой луже, быстро растекавшейся по ковру.
— Да твою мать!
— А-а-а-а! — Ван не мог даже связно говорить. Дело совсем худо.
— Спать! — выкрикнула я, заплетая чары.
Терпеть боль ему ни к чему. Всё объясню потом, как исправлю. Вот только хватит ли сил?
Я метнулась к тумбе, где стопками лежали пергаменты для создания свитков. Прорисовка образа «Закрытие ран» заняла не больше чем полминуты.
Ещё один пергамент. Круг, пятиконечная звезда, вязь слов, неразрывно соединённых друг с другом, немного соли и воды. «Восстановление кровопотери».
Лицо Вана из иссиня-бледного превратилось румяное, страдальческая гримаса исчезла, и я, успокаивая дыхание, села. Теперь он хотя бы не умрёт. Но поработать всё ещё нужно, иначе раны зарубцуются.
Как назло, у меня под рукой на этот случай не было ни книги, ни рецепта, ни готового зелья. Если использовать чистую магию, то Силы не хватит даже на половину запланированных работ.
Что же я наделала?! Чёртов Юнг, чтоб его лапимальеры на части драли!
Время — четыре утра. На горизонте занимается рассвет. Это тот самый период, когда сон сладок и крепок. Я прочитала заклинание и перенесла Вана на свою кровать, стараясь сделать это максимально аккуратно. Он скривился, но не проснулся. Дыхание сменилось на прерывистое, но потом успокоилось.
Самое противное то, что сосуд Силы почти моментально впитал его боль и наполнился до краёв свежими страданиями. Я всегда брезговала такой энергией. Теперь она как нельзя кстати.
Глянула на безобразную лужу крови, потом ещё раз изучила содержимое полок. Нет. Оставлять его одного здесь не вариант, звать кого-либо на помощь — тоже.
Есть один-единственный выход. Я, конечно, рискую, но… В конце концов, пытки Юнга прошла. Если у него есть способ учуять применение артефакта — карты в руки. А я должна исправить то, что сделала. Ван виноват лишь в том, что оказался не в то время и не в том месте.
Думай, Ри, думай. Кто у нас не спит в четыре часа утра? Декан? Не факт, да и слишком опасно. Уборщики? Бесполезно, а потому не стоит рисков.
Архивариус Грусиус. Да, эта крыса определённо не спит.
Старший архивариус уже много лет пытается выслужиться и попасть в касту кураторов, но безуспешно. Об этом знают все ученики и втихую посмеиваются. Сухой, длинный как шпала, маг-табличник истинно не понимает, почему его за последние десять лет так и не повысили. Искренне жаль этого нескладного, неумного и очень заносчивого служивого, но ничего не поделаешь. Как минимум, подозрительные действия планктона никто не оценит как стороннее воздействие. Я выдохнула и поплелась за миской с водой. Взяв горящую свечу, разлила по дну воск и прочитала «Досье».
Имя, дата и время рождения с точностью до минуты. То, что нужно.
Заклинание простенькое и в классической школе бесполезное. Максимум, который используют все ученики и многие преподаватели, — узнать точную дату дня рождения. Мне же «Досье» просто необходимо.
Ещё раз убедившись, что парень спит, прочла «Призыв Пустоты» и вырвала у себя из хвоста волос. Это неприятно. После нехитрых манипуляций с узлами в руках у меня оказалась шкатулка.
Я любовно её погладила. Привет, родная. Давно не виделись. Да, я тоже очень по тебе скучала. Тёмное, старое дерево ответило приятным теплом и мягким, едва уловимым свечением.
Приступим. Карандаш заскользил по крышке шкатулки, выводя имя «Грусиус Цап» и его временные координаты на древнейшем языке. Замочек, переварив информацию, открылся, давая доступ к трём предметам. Но для начала я наложила «Иллюзию» на голос. Архивариус терпеть не мог особ женского пола, а потому звуки придётся трансформировать.
Готово. Шкатулка уместилась на моих коленях. В правую руку я взяла иссушённое ухо со странной, почти бархатной поверхностью, а в другой уместилось равнодушно-холодное стеклянное око.
Ну что, Грусиус Цап, ты готов к продвижению по службе?
Око открыло перед внутренним взором стол, на котором с усердным перфекционизмом архивариус разложил папки, свитки и фолианты с записями. Одиноко горел светильник, бросая бледно-жёлтые отблески на массивный дубовый стол.
— Грусиус, сын моего рода!!! — взревела я громовым голосом так, что сама испугалась.
— А?! Кто здесь?! — Картинка дёрнулась из-за прыжка архивариуса, а потом плавно, но быстро показала мне кабинет.
— Слушай внимательно, потомок. — Я старалась быть убедительной, придавая иллюзорному резкому тембру глубокую серьёзность. — Сегодня пробьёт твой час, и если будешь готов, удача улыбнётся тебе. Мечта последнего десятилетия сбудется. Звёзды говорят, что сейчас наступает период твоего возвышения.
— И… Как мне подготовиться? — спросил Грусиус, садясь на прежнее место.
— Встань! — Он подорвался с места. — Иди в Синюю библиотеку.
— Зачем?!
— Ты хочешь всю оставшуюся жизнь сидеть архивариусом или, наконец, начнёшь действовать? — решила надавить я на его вечную жажду трудоголика.
— Я иду. Но кто ты? — Цап не торопился выходить из кабинета, ставя меня в неудобное положение. Расспросы нужно прекратить.
— У тебя есть три вопроса на отвлечённые темы. Первый ты использовал, осталось два. Итак, я — Ведон, хранитель твоей семьи. В следующий раз думай, прежде чем что-то спрашивать.
— Хорошо, Ведон, — кротко ответил Грусиус, разом успокоившись и прибирая письменные принадлежности. —
