Вспышка, и я оказался в жаркой пустыне где-то в Африке. Солнце нещадно палило, стоя в самом зените, но боги не страдают от жары и холода. Если конечно сами того не желают. А вот и объект моих поисков. Небольшой приземистый храм песочного цвета. Храм имел широкую полукруглую крышу, которую подпирали четыре массивные каменные колонны. Мда, мало того что строение и так практически сливается с местным ландшафтом, так и еще и защищено чарами колоссальной мощи. Если бы я не принял статус бога-хранителя, то даже со всеми своими новыми возможностями не сумел бы его обнаружить. Как хорошо все-таки иметь божественную силу. Любые даже самые сложные вещи получаются как бы сами собой. И знания приходят какие нужно и главное вовремя, и… все остальное. Однако у моих способностей все же имелся предел, и это было плохой новостью. К примеру, я не умею создавать пищу из воздуха, зато в чистой мощи буду посильнее к примеру мага жизни божественного уровня, который как раз это умеет. Хорошей же новостью оказалось то, что и мой нынешний статус в Игре далеко не потолок, коего по ходу вообще не существует. Впрочем, сейчас у меня имелись дела поважнее абстрактных размышлений о собственной природе.
Каменные створки врат поддались неожиданно легко, и я оказался внутри. Внутри не наблюдалось ничего, кроме ровных все того же песочного цвета стен и пола, да небольшого постамента в виде куба в самом центре. Внезапно пол в дальнем конце зала пришел в движение, вздыбившись вверх, и превратился в текучую человекоподобную фигуру.
— Приветствую нового хранителя. — Голос существа был низким и сыпучим словно песок, из которого состояло его тело.
— Кто ты. — Ровным голосом поинтересовался я. Создание конечно производило впечатление, но видал я тварей и пострашнее еще и до того как стать богом. Ныне же существо даже со всей своей силой не могло причинить мне хоть сколько-нибудь серьезного вреда.
— Страж Храма. — Прежний хранитель оставил меня оберегать его до тех пор, пока не явится новый.
— Что случилось с прежним хранителем?
— Он исчез из мира тысячелетия назад. Его судьба мне неведома.
— Ясно. Что есть Храм?
— Это место стечения потоков сил мира. Отсюда прежний хранитель мог управлять всей Землей.
— Да я вижу. — Я медленно приблизился к песчаному кубу в центре и положил на него ладонь.
Сознание вновь растворилось в потоках бесчисленных образов, но на сей раз я был к этому готов. Усилием воли сжав свою суть в единый плотный импульс сознания, я принялся сканировать пространство мира, ища источники магической силы. В принципе оных фактически не наблюдалось если не считать могучих потоков энергии то тут то там пронзающих костную ткань физической материи. Это оказалось чем то вроде вен-артерий мира, благодаря которым на Земле была возможна жизнь. Наитие подсказало, что по схожему принципу функционируют практически все миры ведомой вселенной. Что ж, учтем, в будущем сие знание может оказаться полезным… Внезапно сознание ощутило источник силы, который с некоторой натяжкой можно было назвать разумным. Неведомое создание однако оказалось достаточно могучим чтобы защититься от моей попытки проникновения в его суть, грубо разорвав наш контакт.
Мир вернулся к своему первоначальному состоянию.
— Я почувствовал некую сущность в пределах мира. — Обратился я к стражу. — Ее природа схожа с твоей. Что ты знаешь об этом?
— Это защитник, сотворенный тем, кто хранил Землю допрежь моего создателя. Он не подчиняется никому, но и не несет вреда миру. Его задача охрана Земли от вторжения из вне.
— Расскажи мне поподробнее о твоем создателе. — Я мог бы просто считать память голема, но отчего-то не стал этого делать. Быть может, оттого, что тот, несмотря на свою внешность, производил впечатление живого разумного существа.
— Он был Богом Песка и жил тысячелетия назад. Он вложил в меня воспоминания о своей прошлой жизни. Если желаешь, я могу явить тебе их.
— Что ж, это будет небезынтересно. — Согласился я, и креатура раскрыла мне свою память.
***
Жестокое палящее солнце нещадно жгло тощие смуглые плечи. Насер поморщился, поудобнее перехватив рукоять тугого веревочного блока. Сотни жилистых полуголых тел разом налегли на похожие рычаги, и массивная каменная конструкция нехотя поползла наверх. Гигантскую гранитную плиту нужно было положить идеально ровно, безо всяких щелей и зазоров. За этим бдительно следили здоровенные надсмотрщики с бичами, жестоко наказывая работников за малейшую оплошность. Наконец, подъем был успешно завершен, и Насер устало вытер выступивший липкий грязный пот со лба. В этот раз обошлось. Не раз случалось и так, что плита падала вниз, погребая под собственным чудовищным весом десятки несчастных невольников. Но это никого не волновало. Постройка гробницы для Сына Солнца, да продлятся дни его правления как можно дольше, должна быть завершена в срок.
К переводящим дух работникам поспешил водонос с массивным кувшином на голове.
— Пошевеливайся, раб. — Лениво рыкнул один из надсмотрщиков, огрев водоноса бичом.
Тот пошатнулся от удара, но все же сумел сохранить равновесие и не расплескать драгоценную жидкость. Дождавшись, когда до него дойдет очередь, Насер жадно припал кувшину, с наслаждением глотая мутную грязноватую воду. Стало немного легче. Даже спина, вся в белесых застарелых шрамах от ударов кнута, и та, казалось, стала болеть немного меньше. Тяжкий труд продолжался до глубокой ночи и лишь когда окончательно стемнело, невольникам наконец позволили отправиться на отдых. С трудом добравшись до своей грязной засаленной подстилки, юноша обессиленно рухнул на нее, моментально провалившись в тяжелый глубокий сон.
***
На следующее утро грубый пинок надсмотрщика поднял его с первыми лучами солнца. Начинался новый день. Невольников выстроили в колонну и принялись наскоро пересчитывать. Порой измученные непосильным трудом рабы пытались убежать со стройки, но это кончалось всегда одним и тем же, их возвращали и жестоко наказывали, порой забивая насмерть в назидание остальным. Мимо колонны, покачивая бедрами, прошла улыбчивая кареглазая девушка с корзиной на голове. При виде нее Насер не смог сдержать улыбки. Амизи. Цветок его души. (Здесь непереводимая игра слов: "Амизи" с египетск. — цветок). Он бы отдал все сокровища мира за одну ее улыбку. Каторжный труд на износ
