Боль в руке вырывает меня из сеанса VR.
– Черт, – посмотрев вниз, выдыхаю я. – Мато… у нас проблемы.
Я поднимаю левую руку. Между большим и указательным пальцами под кожей мигает желтый светодиод. От него распространяется такая боль, что даже мышцы дергаются. Это долгоносик Регины. Изначально она закодировала его, чтобы удержать нас подальше от города. Но потом сказала мне, что он отключен.
Вот только это не так. Она просто перекодировала его, чтобы не выпускать меня из бункера.
– Черт тебя подери, Регина, – ругается Мато, глядя вверх через решетку кабины лифта. Шахта прорезает гору насквозь, и чем выше мы поднимаемся, тем больше становится круг кобальтового света над нами. – Не могу до нее дозвониться. Она не отвечает.
– Значит, мы должны уничтожить эту тварь, – говорю я и погружаюсь в интерфейс манжеты, чтобы взглянуть на код долгоносика.
Импульс разносится во все стороны, подсвечивая маску Мато и бесчисленные каналы связи вокруг нас – приборы и встроенные модули в квартирах вокруг атриума. Крошечная точка на тыльной стороне моей руки озаряется белым.
Но глухой хлопок, доносящийся сверху, выдергивает меня из VR.
– Что это было?
Раздается еще один хлопок, от которого сотрясается кабина. Светодиод долгоносика становится оранжевым, и это вряд ли хороший знак.
Мато поднимает глаза:
– Голуби. Они залетели в бункер. – Он прищуривается, словно прислушивается к чему-то. Издалека доносится тихий гул, эхом отражающийся от стен. – Думаю, когда мы остановимся, лифт обступит толпа, – говорит он.
– Отлично, – язвлю я, закрывая глаза, и вновь сосредоточиваюсь на манжете.
В интерфейсе VR долгоносик кажется белым. Я пытаюсь подобраться к его элементам управления, но мне никогда не встречались такие кодировки. В нем больше уровней защиты, чем на большинстве серверов «Картакса».
Регина позаботилась о том, чтобы ее долгоносиков нельзя было легко уничтожить.
– Давай попробуем вместе, – говорит Мато.
Внизу перед глазами появляется запрос на доступ. Но это не звонок с коммуникатора, это общий сеанс кодирования. Когда я принимаю его, перед глазами начинают мелькать строки текста, которые невероятно быстро приходят с маски Мато. Мы вместе пытаемся взломать долгоносика, но ничего не получается. У нас даже не получается к нему подступиться. Светодиод на тыльной стороне ладони становится темнее и теперь мигает насыщенным оранжевым светом. Боль, расползающаяся от него, настолько резкая, что кажется, будто в кожу вонзаются иглы.
Я сжимаю руку в кулак и дышу через него.
– Не получается.
Я поднимаю голову. Гул голосов над нами становится громче. Мы почти добрались до поверхности, и лифт со скрипом замедляется.
– Может, стоит вырезать его? Он не такой уж большой.
Я скидываю рюкзак с плеча и, открыв его, начинаю копаться внутри в поисках чего-нибудь острого. Я уже как-то вырезала себе панель, а эта штука меньше горошины. Пальцы скользят по папкам, а затем подцепляют аптечку. Я вытаскиваю ее и прислоняюсь спиной к кабинке.
– Подожди, – схватив меня за запястье, говорит Мато. – Регина предупреждала, чтобы мы не пытались вытащить его. Я видел модули, которые впрыскивали смертельные дозы яда, когда их пытались вырезать.
– Значит, нужно вырезать его вместе с плотью, – открывая аптечку, предлагаю я. – Должен же быть способ вытащить эту штуку.
Лифт вздрагивает и останавливается на верхнем этаже. Мы оказываемся посреди большой площадки, из которой на извилистые улочки города ведет скалистая пещера. Здесь столпилось множество людей, они пытаются перекричать друг друга и протиснуться поближе к лифту. Я выпрямляюсь, закидываю рюкзак за спину и подхожу вплотную к Мато. Он с широко раскрытыми глазами смотрит на происходящее. Влажный воздух наполнен запахом серы и звенит от людских и птичьих криков. Большинство людей в толпе облеплены перьями. Скорее всего, они заражены. А насколько мне известно, «Картакс» еще не разослал новую вакцину.
– Держись поближе ко мне, – говорит Мато, хватая меня за запястье и подходя к дверям кабины.
Раздается звонок, и лифт открывается. Толпа вваливается внутрь, обрушиваясь на нас волной плоти и жара. Мато пробирается между людьми, отталкивая их в стороны и сжимая мою руку словно стальными тисками. Они так плотно обступают нас, что трудно дышать, а еще рюкзак зацепился за чьи-то наросты на теле.
Мы уже почти выбрались из лифта, но люди продолжают прибывать, расталкивая друг друга и отчаянно пытаясь убраться подальше от голубей. Их охватила паника, и они не понимают, что это бесполезно. Они уже заразились и, даже оказавшись внизу, не защитятся от вируса.
– Убирайся с дороги! – кричит Мато, отталкивая какого-то мужчину.
Толпа перед ним слегка расступается, и ему удается протиснуться вперед, таща меня за собой. Мы добираемся до входа в пещеру, где чуть меньше людей. Мато прислоняется к стене и пытается отдышаться. Его кожа пропиталась потом, а к шее прилипли перья. Выход из пещеры заполнен людьми, но между их головами и потолком виднеется кусочек звездного неба и светящиеся голуби. Долгоносик покраснел, а боль такая сильная, словно кто-то прижал сигарету к коже.
– Черт, – внезапно замирая, выдыхает Мато. На его маске вспыхивают разные глифы. – «Картакс» отправил бомбардировщики. Я их чувствую. Но не смогу сбить.
Кровь стынет в жилах. Я оглядываюсь на толпу. Их крики наполнены разочарованием и замешательством. Нам следует предупредить их, крикнуть, чтобы они убирались отсюда, но людей охватила паника. Они чуть ли не давят друг друга, чтобы попасть в лифты. В городе царит хаос.
Я перевожу взгляд на красное пятно на руке.
– Сколько у нас есть времени?
– Несколько минут, – говорит Мато. – Нам нужно достать этого долгоносика.
Я стаскиваю рюкзак с плеча и открываю его, чтобы снова найти аптечку. Один из карманов оторвался, а ткань распорота наростами того генхакера. Я оглядываюсь на толпу, чувствуя, как сжимается желудок.
– Я не могу найти аптечку. Наверное, она выпала.
– Уверена?
Я киваю и, отчаянно роясь в рюкзаке, выбрасываю на пол
