– Нам нужно изменить подход к изучению шаровой молнии, – сказала Линь Юнь. – Необходимо обратиться за помощью к тем, кто находится на острие современной физики.
– Да, – согласился полковник Сюй. – Нам нужно пригласить сверхчеловека.
Глава 16
Динг Йи
На заседании научного совета было принято решение расширить работы в рамках проекта исследования шаровой молнии. Присутствовали по большей части представители гражданских научно-исследовательских институтов, ученые-физики, в том числе несколько ведущих специалистов в области физики из государственных институтов, а также руководство физических факультетов крупнейших университетов страны. Нам предоставили список участников с указанием их научных достижений, предлагая сделать свой выбор.
Ознакомившись с материалами, мы с полковником Сюем не скрывали своего разочарования.
– Но это же ведущие ученые в этой области, – заверил нас глава отделения теоретической физики Академии наук.
– Мы в этом не сомневаемся, – сказал полковник Сюй. – Но нам нужно нечто более фундаментальное.
– Более фундаментальное? Разве вы занимаетесь не изучением молнии? Насколько фундаментальным должен быть подход? Не хотите же вы, чтобы мы пригласили Хокинга[16], ведь так?
– Хокинг был бы очень кстати! – воскликнула Линь Юнь.
Члены комиссии переглянулись, и председатель обратился к декану физического факультета одного из университетов:
– Что ж, дайте им Динг Йи.
– Он занимается фундаментальными исследованиями?
– Фундаментальнее не бывает.
– Какое у него образование?
– Лучшее в стране.
– Где он сейчас работает?
– Нигде.
– Нам не нужен ученый без специальности.
– Динг Йи защитил две докторские диссертации, по философии и физике, и кандидатскую по математике, я забыл, в какой именно области. Он профессор, действительный член Китайской академии наук, самый молодой из всех, кто когда-либо в нее избирался. В свое время он был ведущим специалистом национальной программы исследования распада нейтронов; в прошлом году за эту работу он был выдвинут на Нобелевскую премию. Вы по-прежнему считаете, что он ученый без специальности?
– В таком случае почему он нигде не работает?
Председатель комиссии и декан физического факультета фыркнули:
– Спросите у него сами.
* * *Мы с Линь Юнь приехали к Динг Йи, живущему в новом доме в районе Хайдянь. Входная дверь была распахнута настежь; мы несколько раз нажали на кнопку звонка и, не дождавшись ответа, вошли в квартиру. Обстановка просторного жилища с тремя спальнями и двумя гостиными была предельно скудной. Полы и подоконники обклеены белой бумагой писчего формата, частично чистой, частично исписанной формулами и исчерченной причудливыми графиками; повсюду валялись раскиданные карандаши. В одной комнате стояли книжный шкаф и компьютер. Книг в шкафу было мало, зато вся комната была завалена листами бумаги, практически полностью скрывающими пол. На свободном пространстве посреди комнаты в кресле-качалке спал Динг Йи. Ему было лет тридцать с небольшим: поджарое длинное туловище, майка без рукавов и шорты. Из уголка рта вытекала струйка слюны, капавшей на пол. Рядом с креслом стоял столик с огромной пепельницей и вскрытой пачкой сигарет. Несколько сигарет были разломлены, а их содержимое высыпано в стакан. Судя по всему, ученый заснул за работой. Мы окликнули его несколько раз, но он не просыпался, поэтому нам пришлось расчистить дорогу к креслу и растолкать Динг Йи.
– А? Что? Ах да. Это вы звонили сегодня утром? – сказал Динг Йи, вытирая слюну. – В книжном шкафу есть чай. Если хотите, можете налить себе. – Усевшись прямо, он вдруг принялся кричать на нас: – С какой стати вы переворошили мои расчеты? Листы лежали по порядку, а вы всё перепутали!
Встав, ученый вернул на место листы бумаги, перекрывая нам путь к отступлению.
– Вы профессор Динг? – спросила Линь Юнь. Очевидно, первое впечатление ее сильно разочаровало.
– Да, я Динг Йи. – Раскрыв два складных стульчика, он жестом предложил нам сесть, а сам вернулся в кресло. – Прежде чем вы назовете мне цель своего визита, позвольте обсудить с вами сон, который мне только что приснился… Нет, вы непременно должны меня выслушать. Сон был прекрасный, а вы его нарушили. Во сне я сидел вот здесь, с ножом в руке, длинным ножом. Каким режут арбуз. Рядом со мной стоял вот этот чайный столик. Но на нем не было ни пепельницы, ни пачки сигарет. Только два круглых предмета, вот такого размера. Два шара, две сферы. Как вы думаете, что это было?
– Арбузы?
– Нет, нет. Один шар – это был протон, другой – нейтрон. Протон и нейтрон размером с арбуз. Сначала я разрезал протон. Из него прямо на столик выплеснулись заряды, липкие, обладающие свежим запахом. После того как разрезал нейтрон, из него со звоном вывалились кварки. Размером с грецкие орехи, всевозможных цветов. Они покатились по столу, часть упала на пол. Я подобрал белый. Он оказался очень твердым, но мне в конце концов удалось его раскусить. Вкус у него оказался как у кокоса… И как раз тут вы меня разбудили!
– Профессор Динг, это детский сон, – с оттенком пренебрежения заметила Линь Юнь. – Уж вам-то должно быть известно, что протоны, нейтроны и кварки обладают квантовыми эффектами и никак не могут быть похожими на арбуз.
Какое-то время Динг Йи молча смотрел на нее.
– Ну да, конечно. Вы совершенно правы. У меня склонность все упрощать. Но только представьте себе, как было бы замечательно, если бы протоны и нейтроны действительно имели такие большие размеры. Увы, в действительности они такие крошечные, что нож, которым можно было бы их разрезать, стоил бы многие миллиарды. Так что это просто мечта бедного ребенка о конфете. Не смейтесь над ней.
– Я слышал, правительство не заложило в план на следующую пятилетку расходы на создание большого адронного коллайдера, – сказал я.
– Все говорят, что это пустая трата сил и средств. Поэтому нам, физикам, приходится и дальше ходить с протянутой рукой в Женеву и упрашивать выделить крохи времени на эксперименты.
– Но ваши работы по исследованию распада нейтронов закончились успешно. Говорят, вы едва не получили Нобелевскую премию.
– Не заводите разговор на эту тему. Вот почему я сейчас в таком состоянии, не нахожу, чем заняться.
– Что вы хотите сказать?
– О, просто несколько безобидных замечаний. Это было в прошлом году в… забыл, где именно. Определенно, в Европе. В одной телепередаче, выходящей в лучшее эфирное время, ведущий спросил у меня, как я отношусь к тому, что меня считают одним из наиболее вероятных кандидатов на Нобелевскую премию. «Нобелевская премия? – насмешливо ответил я. – Ее никогда не присуждали выдающимся умам, отдавая предпочтение компетентности и везению. Возьмем, к примеру, Эйнштейна, получившего Нобелевскую премию за фотоэлектрический эффект. Сегодня Нобелевская премия –
