В аудитории воцарилась совершенно гробовая тишина. Многие считали откровенным слабоумием заявлять такое самому Молоту. Да ещё в таком тоне.
— Что ж, молодой человек. Прямота и честность красит мужчину, и меня это радует. Можете войти и занять своё место. Но чтобы вы не думали, что так легко отделались, после занятий подойдёте ко мне, я выдам вам порцию штрафных упражнений. Не будем более отвлекаться, мы и так уже потратили 3 минуты.
Давид кивнул головой в знак согласия и направился к своему столу. Вся электронная аппаратура, получив сигнал о приближении владельца, заведомо включилась, и на экране уже красовалось приветствие с предложением подтвердить личность и статус пилота. Приложив палец к сканеру, Давид как можно бесшумней приземлился в кресло.
— Доброе утро Давид. Я не могу не отметить тот факт, что ваш организм утомлён на 21 % больше, чем в среднем в это же время за прошедший месяц. Что-то случилось?
— Доброго утра, Астрид. Ничего, что могло бы вызвать опасения. Неудачный гастрономический эксперимент, непривычная пища. Загрузи мне, пожалуйста, пропущенную часть лекции, я хочу ознакомиться с материалом. Пожалуйста, выдели важное. Ориентируйся на повышение интонации преподавателя Зигфрида, это ключевые моменты.
— Мне потребуется 15 секунд на выборку, пожалуйста, ознакомьтесь пока с самыми важными пунктами новостей Академии за последние 12 часов.
— Да, было бы кстати.
Давид принялся проглядывать список наиболее важных изменений. Бюрократические издержки, модификации учебной программы, кто-то что-то выиграл в местном конкурсе Академии, скоро некий фестиваль. Скукота. Вдруг взгляд зацепился за наиболее важные для него слова — полевые испытания.
***
Без сомнения, Давид был уверен в своих навыках пилота. Годы тренировок, врождённая более быстрая реакция и детство на Одемарке делали его если не лучшим, то одним из лучших. Это не столько его заносчивость, сколько уже принятый почти повсеместно в Академии факт. Впервые увидев огромного боевого робота, Давид не смог удержать себя в руках, пусть это и длилось недолго. Впрочем, за столько лет он научился быстро охлаждать свой пыл. В бою излишняя эмоциональность чревата… Пусть ему пока, как говорил Молот, «не доводилось нюхать пороху», учебные боевые вылеты давали не меньший объем опыта, чем реальные боевые действия. Всё дело в правильно расставленных приоритетах обучения и общий настрой преподавательского состава.
В Галактической Военной Академии преподаватели всегда брались в основном из числа бывшего офицерского состава, получивших какие-либо травмы во время боевых операций. Предварительно, правда, офицеры проходили все необходимые курсы реабилитации и также осваивали навыки преподавательского ремесла. Тем самым решалось довольно много проблем, начиная с простых эмоциональных терзаний офицеров-инвалидов (чувство собственной ненужности), заканчивая учащимися, которые получали наиболее приближённые к реальным боевым техникам знания и умения.
И вот он, Давид О’Каллахан, один из лучших студентов Академии, сейчас сидит и читает, что к ним на космическую станцию прибудут новые специалисты с Земли. И не просто новые преподаватели, нет. Здесь новыми лицами никого не удивить. Это недавние студенты, буквально на 1–2 года старше него самого, только что покинувшие стены Земной Академии Космического Пилотирования. И что он, талантливый молодой пилот, должен будет пройти у них курсы повышения навыков пилотирования и сдать квалификационные тесты.
Ком стал поперёк горла. Это непонятное чувство ни то обиды (хотя казалось бы, на что обижаться?), ни то разочарования. Приправить это всё лёгким недоумением и растерянностью, отполировать чувством усталости и слабой апатии после вчерашних похождений… Весьма сочный коктейль, бодрящий, ничего не скажешь.
— Господин Зигфрид, я прошу разрешения задать вопрос! — Давид встал с кресла рядом со своим местом. Помещение наполнилось недовольным шёпотом. Кто-то откровенно фыркнул. И так опоздать, завалиться в таком виде и заявлять такие вещи! Что позволяет себе этот выскочка?! Сам Молот же, казалось, только и ждал этого вопроса от одного из своих лучших студентов.
— Прошу вас, молодой человек. Мне кажется, я предвижу суть вашего вопроса.
— Спасибо. Полагаю, многие в этом зале так же задаются подобным вопросом, так как я считаю данный факт весьма возмутительным. Зигфрид Юханссон, Сэр. Какого… Зачем в одну из лучших академий направлены люди из мест, где о космической боевой подготовке ни сном ни духом? У них же там одна теория, никакой практики и сплошь напыщенная важность и самолюбие!
— Я очень рад, Давид, что моя интуиция меня всё ещё не подводит. Ты прав, что касательно опыта пилотирования — земным выпускникам его явно не хватает. И как ты заметил, там очень много теории. Почти всё обучение — это получение теоретических знаний. Но кое в чём ты глубоко заблуждаешься.
— Виноват, простите. Они не просто напыщенные, они ещё и высокомерные по самые яй… Помидоры, — лёгкая улыбка преобразила множество лиц на потоке. Шутку оценили.
— Это было второе ваше заблуждение, молодой человек. Они летят сюда не просто так. Дело в том, что центр всех космических разработок до сих пор — Земля. Да, во всех уголках галактики, на всех станциях и колониях ведутся исследования, ни на минуту не прекращаются поиски лучших конфигураций и технологий. Но Земля, с её инфраструктурой и связями, без сомнения, лидер в этом плане. Так вот, к нам летят с небольшим сюрпризом, и вам, Давид, он должен очень понравиться. Возможно даже дважды, — Молот слегка скривил губы в намёке на улыбку. С его брутальной внешностью старого вояки и несколькими шрамами это выходило, мягко говоря, не очень. Давид хотел было возразить, но преподаватель показал рукой, что на этом всё и довольно отвлекаться от учебного процесса по пустякам.
После занятий у выхода из аудитории его ждал Эдгар. Вид у него был куда более бодрый, словно он вчера потягивал яблочный сок весь вечер. Поймав взглядом Давида, навигатор моментально преобразил своё выражение лица. Его рот разошёлся в широчайшей, как просторы галактики, улыбке, а разрез глаз принял форму, напоминающую хищный прищур. Давид знал этот взгляд. Также он знал, что сей взгляд ничего хорошего не сулил. Вообще ничего хорошего. Ровным счётом ничего. Совсем…
— Давид, мон шер, вы как всегда унылы.
— Твоя пародия на остроумие сношает моё самолюбие и достоинство.
— Вот это поворот. Не удивительно, батенька, не удивительно. А всё дело в том, что вы, многоуважаемый Давид, мало закусывали давеча вечерочком.
— Об этом мы с тобой отдельно поговорим после, кусок засранца. Убить меня вздумал своей экзотической дрянью!? Да употреби я хоть на грамм больше этого межгалактического дерьма, клянусь — лежать бы мне сейчас на столе у доктора, сверкать потрохами своими на вскрытии. А вскрытие, оно такое. Всё покажет, всё расскажет, гад ты эдакий!
— Ой, да больно надо оно мне. Ты со своим характером и чувством юмора сам долго
