Тут в дверь постучали. Джеймс от неожиданности схватился за рукоять меча. Путники удивленно переглянулись — ни один из них не слышал ни звука шагов, ни характерного скрипа ступеней на лестнице и половиц в коридоре.
— Откройте, это я, Мот! — раздалось снаружи.
— Не заперто, — буркнул сэр Норлингтон, делая знак Джеймсу, чтобы тот хотя бы для вида оставил свой меч в покое.
Женщина вошла в комнату, неся перед собой деревянный поднос с двумя тарелками и кувшином.
— Вот, это вам, чтобы не умерли с голоду. — Хрупкое создание проворно выставило свою слегка отдающую гнильцой ношу на стол. — Немного хрящей и вино — все, что осталось с ужина.
— Право, не стоило, — поспешил проявить вежливость Джеймс.
Впрочем, это у него не слишком удачно получилось — голос предательски сорвался, выдав его напряжение, которое легко можно было принять за злость. Кроме того, рука паладина по-прежнему лежала на гарде, что тоже вряд ли могло остаться незамеченным.
Сэр Норлингтон с виду сохранял спокойствие, но его затянувшееся молчание и холодный взгляд, которым старик наградил угощение, лишь подчеркнули общий накал обстановки.
— Вам вовсе не обязательно это есть, — поспешно, будто пытаясь оправдаться за свою оплошность, произнесла Мот, — но вы должны понимать, что подать к столу, как полагается, я смогу лишь утром. Терновник еще не зацвел, господа, и холмы Терненби пока лежат за рассветом.
Сэр Норлингтон скрипнул зубами. Судя по всему, кое-что из странных слов женщины он все же понял, и это «кое-что» оказалось намного хуже того, что он предполагал. Мот уже собиралась было уйти, но Джеймс остановил ее:
— Эээ… я крайне извиняюсь, — сказал он. В отличие от спутника, молодой рыцарь был искренне озадачен и не понял ни единого слова. — Мы все же в первый раз останавливаемся в вашем заведении и, возможно, не знаем принятых у вас правил приличия…
— Нет ничего проще вам их открыть, — сказала Мот.
— Если вас не затруднит, — кивнул сэр Норлингтон.
— Правила очень простые: с полуночи и до рассвета не покидать своей комнаты, на вопросы снаружи не отвечать, а если кто станет стучаться, ни в коем случае не открывать. Коли ослушаетесь, пеняйте на себя, будь вы хоть Их Высочества в Изгнании и Принцы-Без-Жалости вместе взятые. Никто не сможет пробраться в эту комнату, только если вы сами кого-то не впустите.
Прежде чем покинуть комнату, Мот широко улыбнулась на прощание. При этом — Джеймс готов был поклясться самим Хранном — за тонкими поджатыми губками на мгновение показались самые настоящие клыки, а улыбка превратилась в звериный оскал.
Едва дверь за девушкой закрылась, как молодой рыцарь торопливо и тревожно зашагал по комнате, пытаясь успокоиться, — уж больно зловеще прозвучали предупреждения необычной хозяйки.
— Вам все еще не терпится выйти в коридор и помахать мечом? — задумчиво проговорил сэр Норлингтон. — Пока мы в комнате, мы в безопасности.
— Вы верите ей? — усомнился Джеймс.
— Есть вещи, которые крепче некоторых кодексов. Есть пороги, которые запрещено переступать. Есть слова, которые лучше не произносить. Есть клятвы, которые ни за что не стòит нарушать. Да, я верю ей. Она явно связана… определенными законами.
— Я не понимаю, сэр!
Джеймс ощущал себя затравленным. Впервые в своей жизни он не знал, что ему делать, и теперь он вынужденно соглашался с тем, что говорил ему на тракте старик: он совершенно не готов к чужим козням и неспособен различать обман, когда его творит кто-то в нем по-настоящему сведущий. Он просто не понимал, что происходит и при этом начал осознавать, что все, что он умеет, здесь не годится. Это и есть бессилие… Впервые он был рад тому, что ворчливый старик отправился с ним в путь, ведь сейчас он был не один.
— Ради всех Вечных, не надо больше загадок! — взмолился молодой рыцарь. — Просто скажите, наконец, что все это значит?
Джеймс настолько привык к тому, что у его спутника на любой вопрос заготовлен ответ, а то даже и не один, что оказался совершенно не готов услышать то, что услышал дальше:
— Не знаю, Джеймс. До сего момента я полагал, что нас сюда заманили хозяева трактира, но более так не считаю. Они действительно нас не ждали. Хм… Эти Том и Мот… Что-то здесь не чисто, в их именах, помимо того, что и в них самих тоже. Холмы Терненби… вереск не зацвел… Интересно, как «Голодный Зверь» относится к Терненби?
— Меня больше интересуют… эээ… Их Высочества в Изгнании и Принцы-Без-Жалости, — признался Джеймс. — Это кто такие? Судя по всему, какие-то явно недоброжелательные персоны.
— Не имею ни малейшего понятия, — пробормотал сэр Норлингтон. — Все больше неясного вокруг, и все меньше времени…
— Времени?
— Уже почти полночь, я полагаю. Интересно, здесь есть часы? Судя по всему, они должны очень точно отмерять время, иначе вся их затея с запертыми дверьми ничего не стòит…
Бум! Первый удар все же застал их врасплох. Сэр Норлингтон и Джеймс вздрогнули, будто это стучал не обычный колокольчик в часовом механизме, а бил колокол кафедрального собора. Второй и третий удары уже не были неожиданностью. На пятом старик опомнился:
— Джеймс! Скорее! Дверь!
Молодой рыцарь кинулся к двери и схватился за засов. Тот оказался насквозь проржавевшим и не поддавался.
Шесть…
Семь…
Восемь… Часы неумолимо отбивали положенную им полуночную дюжину.
— Ключ! Сэр, у вас же был ключ!
Старозаветный паладин торопливо сунул руку за пазуху и выдернул оттуда цепочку с ключом, швырнул ее Джеймсу — тот исхитрился поймать ключ и тут же сунул его в замочную скважину.
Одиннадцать…
Двенадцать…
С последним ударом ключ все-таки повернулся в замке. После этого в коридоре скрипнула половица…
* * *Из-за двери доносились звуки, какая-то возня и нечленораздельная речь. Все это перерастало то в топот бегущих ног, то в металлический лязг, то в безумные вопли. Словно ежеминутно некто неведомый бежал, дрался, умирал, или же убивал сам. Все время хлопала дверь. Джеймс отчего-то был уверен, что, именно та дверь, в тупике коридора, нарисованная мелом. Иногда во всем этом шуме можно было разобрать вполне отчетливые обрывки фраз: чьи-то яростные угрозы, изрыгаемые на последнем издыхании проклятия, или же полные торжествующей злобы выкрики.
Джеймс и сэр Норлингтон, оба застыли, оторопело уставившись на тонкий слой дерева с нехитрым замком, который сейчас отделял их от творившегося совсем близко кошмара. Время от времени дверь их комнаты вздрагивала, будто ее пытались выбить снаружи, и с каждым таким ударом лица рыцарей все больше бледнели.
Джеймс давно уже извлек меч из ножен. Знаменитый Тайран сэра Ильдиара де Нота, доставшийся молодому рыцарю во временное владение по воле самого великого магистра, играл сейчас роль последней соломинки,
