Я прикусила язык. Наши с Беном мнения не совпадали.
Он подъехал к больнице, я выпалила «спасибо» и бросилась к двери.
– Встретимся внутри, – крикнул он мне вслед, но я уже спешила.
– Гарри Эйнсворс? – сказала я, остановившись у стола приемной. Женщина указала пальцем, и я побежала в ту сторону.
Я слышала знакомый голос в нескольких дверях от себя. Гарри смеялся, и я была готова расплакаться от облегчения. Если он смеялся, то ему не было больно. Он будет в порядке. Смех это хорошо, верно?
А потом я услышала другой голос оттуда, узнала и его.
Я, не думая, ворвалась в комнату. Два лица удивленно смотрели на меня. Одно улыбалось, другое – нет.
Я застыла на месте.
– Я оставлю тебя с сестрой, Гарри, – Кэллам встал со стула и поднес ладонь к здоровой руке Гарри.
Гарри дал ему пять с такой силой, что звук шлепка заполнил комнату.
Кэллам покачал головой, будто она болела.
– Тише, Халк. Хватит и одного растяжения.
– Увидимся, Кэллам! – крикнул Гарри ему вслед, пока тот шел к двери. Хотя это больше напоминало марш.
– Больше никакой акробатики на велосипеде, ладно? – Кэллам не посмотрел на меня, проходя мимо. Я словно стала невидимой для него.
Гарри снова рассмеялся и помахал на прощание.
Кэллам помахал и покинул комнату, закрыв за собой дверь. Он даже мельком на меня не взглянул.
Кэллам ушел, и стало тихо. Я сглотнула и посмотрела на Гарри. Он сидел на краю стола для обследований, запястье было перевязано, и он смотрел на пол, раскачивая ногами и выжидая.
Я не знала, что сказать, так что заговорила о том, что первым пришло в голову.
– Прости, – я поспешила к нему, рыдая. – Мне так жаль, Гарри. Мне нельзя было поворачивать на тропу, которую я не знала. Стоило придерживаться плана и не глупить, – я рухнула на место рядом с ним и обвила его руками, прижалась головой к его плечу. Я все еще плакала. Вряд ли Гарри видел меня раньше в слезах. – Прости за то, что ты упал и поранился, за то, что оказался в больнице, и за то, что я такая безответственная кошмарная сестра, – я шмыгнула носом и перевела дыхание. – И прости, что испачкала слезами и соплями твою любимую футболку.
Гарри обвил меня рукой и похлопал. Нежно. Словно утешал.
– Все хорошо, Финикс. Все хорошо, – сказал он. – И ты не кошмарная сестра. Ты – лучшая сестра.
И мои тихие слезы стали всхлипами. Гарри хлопал меня по спине сильнее.
– Почему ты плачешь? Все хорошо. Даже лучше, потому что теперь у меня есть крутая повязка, – Гарри показал мне перевязанное запястье, от этого я зарыдала сильнее. – Теперь я могу рассказывать о приключениях.
– Я должна была уберечь тебя, а не посылать тебя на тропу, где тебя вообще не должно было быть.
– Ты не знала, что случится, – Гарри пожал плечами.
– Но ты доверился мне, а я тебя подвела, – я вытерла лицо рукой.
– Нет.
– Да, – возразила я.
– А вот и нет.
Я закрыла глаза и крепко обняла его. Я знала, что нам повезло сегодня. Все могло закончиться куда хуже растяжения. Велосипед принял на себя удар. В следующий раз Гарри могло так не повезти.
– Да. Ты больше не будешь мне доверять. И я не виню тебя за это.
Гарри перестал похлопывать меня по спине, но оставил руку там.
– О чем ты? Ты – моя сестра. Конечно, я все еще доверяю тебе.
– Правда?
– Конечно. Ты – моя старшая сестра. Это тебя оправдывает.
Я услышала, как к двери подошли плоские каблуки, но не отодвинулась от Гарри. Я была не готова слушать лекцию мамы об ответственности. Я ждала, что она отругает меня, но она лишь вздохнула. Утомленно, но и с облегчением.
– Можно я к вам? – она обвила руками нас с Гарри и крепко обняла. – Я вас люблю, – ее шепот был сломленным, но она крепче обняла нас.
Я пришла в себя от шока от этих слов, услышанных от мамы, и добавила:
– Я тоже тебя люблю, Гарри, – я попыталась вытереть глаза рукавом, чтобы она не увидела, что я плакала.
– Я и тебя в это включала, Финикс, – мама гладила ладонью хвост моих волос. Она так не делала годами. – Я и тебя люблю.
Гарри улыбался, словно это было забавное воссоединение семьи в парке развлечений. Он не заметил или не понял, что мы с мамой плакали.
– И я вас люблю, – пропел он. – Обеих, даже не сомневайтесь, – он стал раскачивать ногами. Он уже хотел уйти отсюда.
– Я тебя люблю, – прошептала я, посмотрела на маму и словно увидела настоящего человека, которого мне не хватало. Или она была там все время, просто пряталась. – И тебя, – добавила я.
Она улыбнулась, а я повела себя не в стиле дочери–подростка. Я улыбнулась в ответ.
ДВАДЦАТЬ ОДИН
Я выждала, пока Гарри уснет, и выбралась из комнаты. Я заметила горящую на кухне лампочку, когда уже сжимала ручку входной двери.
– Куда ты собралась в это время? – мама развернулась на стуле и опустила очки для чтения на носу. Она быстро собрала бумаги на столе и убрала их в папку, чтобы я не успела подойти и увидеть, над чем она работала.
– Учиться, – я развернулась, чтобы она увидела мой рюкзак. Он был полон книг и всего... хоть я не планировала особо учиться ночью. У меня были дела важнее. Например, разговор с Кэлламом.
– Для этого нужно покидать домик в... – мама повернула запястье, чтобы посмотреть на тонкие наручные часы, – пол одиннадцатого ночи?
– я занимаюсь кое с кем. Типа кружка учебы, – я надеялась, что лицо было невинным, как голос.
– И кто там будет?
Я облизнула губы, замешкавшись.
– Кэллам, да? – добавила мама через секунду.
Я отвела взгляд и пожала плечами.
– Да. И?
Мама развернулась на стуле, стала почти лицом ко мне.
– Может... лучше ему позаниматься учебой тут.
Мою кожу покалывало.
– Мы встретимся с ним у домиков персонала. За столиком снаружи. Даже не в домике... и мы не будем делать то, о чем ты подумала.
– Если бы я беспокоилась об этом, я бы заперла тебя в комнате, а не беседовала, думая отпустить.
Я застонала под нос.
– Мам...
– Я заметила, какая ты рядом с ним, Финикс, – она все еще
