Я вдруг остановился. Снова стало страшно. А вдруг я тоже… Вдруг и я надышался газа? И все это мне теперь кажется? А что, если это я безумец?
Я вспомнил сегодняшнее утро, вспомнил туман, странное ощущение от этого тумана, воздух…
Она очнулась, я почувствовал, как она шевельнулась на плече, напряглась, я немедленно остановился и опустил девчонку на мох. Она немедленно вскочила и попыталась разбить мне колено ударом тяжелого ботинка, лягнула, равновесие потеряла и немедленно свалилась на мох, схватившись за живот.
Ее тошнило фиолетовым. Черникой.
Нелепая ситуация. Я растерялся, поискал по карманам платок, но его не было, зачем в комбинезоне платок…
– Извини, – сказал я глупо.
Я отступил, ей, наверняка неудобно, все-таки…
– Ничего страшного, – сказал я. – Я однажды объелся мороженым, тоже тошнило…
Она посмотрела сквозь меня. Пожалуй, она была красивой, в левый глаз начала затекать кровь, к вечеру затянет. Нет, точно красивой. Наверное, музыкант она, в оркестрах всегда повышенное содержание красавиц. Играет на скрипке, пальцы длинные.
– Давай помогу, – предложил я и протянул руку. – Нам помогут, я хочу сказать. Твой брат там остался… с ним все хорошо, я проверил, он в себя придет скоро, он не ранен. Тебе сильней досталось…
Я потрогал голову, улыбнулся.
– Полагаю, у тебя контузия. Ничего страшного, не надо делать резких движений, надо осторожно…
Она отодвинулась, вытерла рот рукавом.
– При контузии часто тошнит, я читал, – улыбнулся я.
– Нет контузии, – сказала она. – У меня нет контузии. Это не контузия, это…
Я не понял, что она сказала дальше, невнятный термин, вроде «неполного совмещения», и от этого самого неполного совмещения у нее «ситуативная дезориентация».
Про дезориентацию правда, она то и дело вздрагивала и смотрела на свои руки, будто в первый раз их видела. А я еще по голове ей добавил, вдогон к ситуативной дезориентации. От ситуативной дезориентации к системной дезинтеграции. Ее сильно качало, сотрясение мозга, в глаза бы поглядеть, но не дастся.
– Ты из четвертого батальона, так ведь? – спросила она. – Сколько вас осталось? Где оружие? Командир жив? Ты дезертир?
Я ответил. По возможности терпеливо.
– Я не из четвертого батальона. Я не дезертир. Я впередсмотрящий. Но это временно, я пока не знаю, чем заняться. Оружие мы с собой не брали, хотели только ножами обойтись.
Она поглядела на меня с ненавистью, затем бешенство в глазах погасло, взяла себя в руки. Видимо, сейчас попытается усыпить бдительность.
– Мы в опасности, – девчонка поднялась.
– Нет никакой опасности, – ответил я. – Хотя нет, есть. Твой брат в опасности, он вооружен и неадекватен. Ему помощь нужна, его лечить надо, я таких еще не встречал…
– Макс! Послушай!
Оказалось, имя она запомнила. Ладно, послушаю.
Она стояла передо мной, смотрела золотистыми глазами с кровавым оттенком. Ага. Усыпляет.
– Ты не понимаешь… я тоже не понимаю… Если они узнают про нас, они зачистят территорию…
Я достал нож, приложил лезвие к рассеченной щеке.
– Кто «они»?
Она не ответила.
– Пойдем, – сказал я. – Так лучше.
Она не стала спорить.
Мы прошли еще немного. Сосны сделались кривее, мы приближались к танку.
– Лучше тебе отпустить меня, – сказала она. – Если ты дезертир, зачем ты меня тащишь?
– Да я тебя не тащу, – ответил я. – Просто ты сама не дойдешь никуда, ты по пути свалишься…
Она сделала несколько неуверенных шагов. Контузия.
– Мы дойдем до танка…
– Ты танкист? – тут же перебила девчонка. – Бригада «Костёр»?! Она должна была подойти…
– Я не танкист, – терпеливо сказал я. – Танк не мой… То есть он подбитый. Я имею в виду, старый. Он там сто лет уже, его сожгли… Я космонавт.
Она посмотрела на меня как на умалишенного. Их не осталось, но как на них смотреть, все знают. И глаз у нее чуть косил.
– Не ври, – сказала она. – Космонавтов нет. И звездолетов нет…
Звездолетов нет. Лучше не спорить, не волновать, лучше со всем соглашаться.
– Нет ничего, – повторила она. – Все сгорело, все, как он обещал…
– Кто? – осторожно спросил я.
– Это мы виноваты, – она посмотрела своими безумными золотыми глазами. – Это мы… нельзя было вмешиваться, но мы вмешались… И он сжег все, ничего не осталось…
– Ну, хватит, – попросил я устало. – Хватит уже, всё, какая война?
– Она идет… Скоро штурм, мы должны успеть…
Я взял ее за плечи и сказал спокойным домашним голосом:
– Нет никакой войны, нет никакого штурма, все закончилось давным-давно. Вы… скорее всего отравились… Отравились. Надышались. Все хорошо будет.
Она смотрела. Не на меня, мимо, не могла сосредоточиться, глаза вспыхивали и гасли.
– Штурм… штурм хороший… западный бастион уберем…
– Да-да, – согласился я. – Бастион с запада, все в порядке…
– Ничего не в порядке! – она попыталась вывернуться. – Ничего не в порядке!
Отпустил ее и сразу поймал – девчонку сильно качнуло, видимо, самостоятельно держаться у нее не получалось никак.
– Последняя война сорок лет назад закончилась, – сказал я. – Вот тут, на этом самом месте.
Я притопнул ногой. Девчонка поглядела в землю.
– Пойдем, – попросил я. – Тут недалеко. Там мои друзья, у них транспондер. Его запустим, и через минуту прибудет поддержка, спасатели…
– Какие спасатели… Не надо транспондер… Не надо никого вызывать…
Она вдруг уставилась на меня дикими золотыми глазами.
– Не надо! Не надо поддержки… Почему сорок лет? Как получилось… Сорок лет? Какой год сейчас?! Какой год?!
– Пойдем, – я кивнул на юг. – Скоро тебе легче станет. Давай я тебе помогу…
Я попытался поймать под локоть, но она убрала руку.
– Ты зря все это затеял, – она поглядела с вызовом. – У меня никакой информации нет, наша задача – штурм северного бастиона… Штурм бастиона…
– Не сомневаюсь, без штурма никак…
Она сделала четыре шага, после чего я успел ее подхватить. Все, без сознания. Пожалуй, на плече ее тащить не стоит, голова болтается, при сотрясениях это не есть хорошо. Да, придется на руках.
Я перехватил девчонку поудобнее и пошагал на юг по Пьянущему лесу.
– Штурм бастиона – мое любимое занятие, – рассказывал я. – Мы всегда занимались штурмами бастионов в июне, лучший для этого месяц, в июле уже не то. Я люблю штурм даже больше транснептуновых рейдов, а я в рейдах с колыбели…
Уснула. Все-таки уснула, пожалуй. Я рассказывал.
– Мама гастролировала по всей Солнечной системе и возила меня с собой в футляре от виолончели, пространство в моей крови. Поэтому я решил поступать в Академию… легко поступил, с закрытыми глазами. Люблю учиться, а еще я впередсмотрящий, потому что у меня отличное зрение. Да, мы недавно ходили к Облаку Оорта, чинили старые спутники. Это традиция – мы чиним все старые спутники, которые запустили, они уходят в пространство…
Я остановился, продышался, отправился дальше, продолжая сочинять.
– А следующим летом мы отправимся в глубокий космос, на строительство «Последнего Завета». Его собирают в межзвездном пространстве для первого прыжка. Это разведывательный звездолет, он пойдет по Поясу Златовласки в поисках
