Она чуть прикрыла глаза, сканируя окрестности. Как ей и показалось с самого начала, артефакты замыкали вокруг них купол, отпугивающий случайных прохожих и гасящий звуки. А еще — путающий магический фон. Но она все так же не видела никого. Не было поблизости ни одной человеческой или нечеловеческой ауры. И тем для нее неожиданней оказалось, когда с руки Федерико сорвалось заклятье и окутало фигуру приближающегося к ним инора. Но только окутало, не принеся никакого вреда, лишь сделав видимым силуэт на краткий миг. Нелла чуть не закричала и прижала ко рту руки, чтобы сдержать рвущийся наружу ужас.
Удар со стороны противника был куда более разрушительным. Федерико отшвырнуло, как тряпичную куклу, но только его. Нелла обнаружила, что не может сдвинуться с места, не может не то что повернуть голову, но даже скосить глаза, чтобы увидеть мужа. Увидеть, что с ним. Крик рвался наружу, раздирая ее на части, но внешне не проявлялся никак.
— Как же вы мне надоели. Как две мерзкие отвратительные шавки, бегали кругами и вынюхивали. И почти вынюхали. А ведь я не хотел вас трогать. Сами вынудили.
Она не видела говорящего. Но голос, голос, несомненно, был знаком. В нем больше не было показной доброты, лишь усталость и отвращение. Но сама Нелла испытывала к преступнику отвращение гораздо большее, настолько большое, что оно пересиливало страх. Орк бы побрал эту сволочь! Она не собирается умирать так рано и Федерико не позволит! Нужно только придумать, срочно придумать хоть что-нибудь…
ГЛАВА 34
Федерико пришел в себя. Все тело немилосердно ломило, голова кружилась, но главное — было чему болеть, а значит, он жив. Противник настолько был уверен в его смерти, что даже не потрудился посмотреть. Еще бы: кому, как не начальнику отдела Сыска, знать, как отключаются служебные артефакты подчиненных.
Федерико чуть не застонал. Не от боли, пронзающей каждую клеточку тела, а от осознания собственной глупости. Но такую роскошь он себе позволить не мог. Пусть артефакт, который ему повесила на шею Нелла, и спас от неминуемой смерти, но все же сил было мало, катастрофически мало, наскрести бы хоть на один удар. Поэтому он лежал, притворяясь мертвым, и пытался немного прийти в себя, чему не слишком способствовали кружащаяся голова и мерный голос преступника, выговаривающий Нелле.
— Сколько раз я вам предлагал уехать и все забыть? Я со счету сбился, инора, — в голосе Вольпе было искреннее возмущение. — Бедный Рокко! Вы о нем подумали? Каково ему только обрести семью и тут же потерять? В таком возрасте нервная система котят очень уязвима, они нуждаются в любви и спокойствии.
На месте жены Федерико непременно бы сказал, что о Рокко в первую очередь должен был подумать инор полковник, которого, по-видимому, бедный котенок волнует намного меньше, чем достижение собственной непонятной цели. Хотя почему непонятной? Консультант явно сказал, что варианта два: молодость и Дар. Возможно даже, что цели тут обе, но Дар всегда был больным местом полковника, который неоднократно сталкивался с пренебрежением более одаренных магов и даже презрительными вопросами, как его вообще в такую контору взяли. Вольпе не особо помогало даже виртуозное владение артефактами: уровень Дара ставил серьезные ограничения.
Федерико очень медленно открыл глаза, стараясь не сделать ни одного лишнего движения. Но предосторожности оказались напрасны: Вольпе стоял спиной, а его голос казался громким либо потому, что отражался от стены, либо потому, что Федерико сейчас казалось громким все. Громким и ярким. «Светлячок», висевший над полковником и довольно тускло освещавший переулок, сейчас бил по глазам не хуже яркой вспышки боевого файербола.
Нелла прижалась к стене, и по цвету они почти не отличалась. Удивляло, что она молчала, Федерико чуть прищурился, чтобы сосредоточиться. Так и есть: одно из базовых заклинаний при задержке преступников — «общие путы». Вольпе не слишком сильный маг, но здесь сила не нужна, более важна неожиданность, чтобы тот, на кого направлено заклинание, не успел увернуться: поражающая область маленькая и, если ожидаешь нападения, уйти из нее несложно. Нелла не ожидала и оказалась полностью беззащитна перед преступником, так хорошо притворявшимся, что стоит на страже закона.
Федерико попытался поднять руку. Рука послушалась, но несложное движение отдалось болью во всем теле, голова закружилась и затошнило. Хорошо он приложился о мостовую. В таком состоянии он по противнику не попадет. Но второго шанса не будет. Вольпе церемониться не станет, добьет, и после этого уже никто и ничто не спасет Неллу. Нужно время, чтобы прийти в себя, но его как раз нет: схема почти вычерчена.
— Право слово, мне жаль, что так получилось. — Слова Вольпе звучали бы более весомо, если бы не сопровождались пыхтением. Все же не с комплекцией полковника лазить на карачках и рисовать странные загогулины. — Но вы не оставили мне ни малейшего шанса, инора. Вы приперли меня к стене. Зачем вам вообще нужно было влезать в расследование? Развелись бы с Каталано и уехали с чистой совестью. Что вам до того, как использовались сделанные вами артефакты? Вот теперь и не обижайтесь, что узнаете это на себе.
Полковник говорил в своей обычной манере, словно все происходящее было в порядке вещей. И делал это потому, что его вынудили, сам же он никогда не стал бы таким заниматься. С громким кряхтением Вольпе разогнулся и начал сверять нарисованное с листком в руке. Хорошо хоть, замолчал: его голос, казалось, вколачивал гвозди прямо в голову Федерико. А уж каково было Нелле, капитан старался не думать. Ее нынешнее состояние не позволяет проявлять эмоций, но внутри наверняка бушует ужас от одной мысли, что вскоре она станет одной из жертв унаррского маньяка. Но нет, не станет!
— Вот же, опять ошибся! — огорченно сказал полковник и начал перерисовывать угол. — Столько раз копировал и каждый раз что-нибудь неправильно делаю. Одна радость: с вашей частью работы вы, инора, справились на загляденье. Ни единого сбоя. Даже жаль такого прекрасного артефактора использовать как жертву, тем более что придется где-то брать еще три артефакта. Но что-то мне подсказывает, что договориться с вами не удастся.
Голос полковника был единственным звуком внутри полога: громкий, четкий, не нарушаемый ни шелестом листвы, ни стрекотом насекомых. Даже мыши,
