Наверняка полковник чувствовал себя виноватым. Других жертв он не знал, в этом Федерико был уверен. А убить того, с кем знаком, пусть и поверхностно, не так просто. Вот Вольпе и пытался оправдаться, если не перед жертвой, то перед собой. Правда, чувство вины не мешало ему заниматься подготовкой. Несколько артефактов, на первый взгляд совершенно безобидных, заняли свои места, Вольпе еще раз сверился с бумажкой и пошел к Нелле, явно желая начать ритуал.
Медлить больше нельзя, Федерико не мог рисковать, пытаясь задержать преступника: малейшая ошибка будет стоить жизни и ему, и Нелле, потому что на второй удар его не хватит. Значит, надо бить сразу на поражение.
Отключать служебные артефакты Федерико тоже умел: любой сотрудник магического Сыска должен знать, что делать, если эти артефакты попадут не в те руки. А руки полковника явно были не те. Не заслуживал Вольпе государственной защиты, которой капитан Каталано его и лишил, после чего ударил всей собранной силой. «Да, инор полковник, в эту игру можно играть вдвоем!» — зло подумал капитан перед тем, как жахнуть молнией по оставшемуся без защиты противнику. Откатом Федерико накрыло сразу, единственное, что он успел до того, как потерял сознание, — активировать артефакт вызова.
Второй раз приходить в себя оказалось еще болезненней. Тело ломило так, словно по нему прошлась рота гвардейцев, и не только прошлась, но и выполнила строевую подготовку в полном объеме. Он невольно застонал.
— Федерико!
Вскрик Неллы показался музыкой для его ушей. Жива…
— Инорита, успокойтесь. Кто-нибудь держите ее подальше от пострадавшего, — прямо в ухо пробубнил кто-то. — Ему и без того досталось. Пусть подождет, пока помощь окажут. А то он может не выдержать бурной радости жены.
Федерико поморщился и с трудом приоткрыл глаза. Целитель. Так он и думал, что этот громкий голос принадлежит целителю. Неужели их не учили, что к пострадавшим нужно относиться с большей внимательностью, а не оглушать дополнительно к уже имеющимся повреждениям.
— Я в порядке, — прохрипел он. — Пустите ко мне жену.
— В порядке он, как же! — возмутился целитель. — Да у вас одних переломов сколько! Молчите, не мешайте работать.
И запустил чем-то таким убойным, пробравшим до самых мелких костей, что Федерико опять потерял сознание, лишь успев подумать, что кто-то посчитал экономнее добить пострадавшего, поскольку травм оказалось слишком много.
В следующий раз он очнулся явно в лечебнице, и ему не надо было открывать глаза, чтобы понять, что за руку его держала Нелла. Крепко держала, словно боялась, что отпустит — и все, больше ничего не поможет. А ведь он почти угробил их обоих, только чудо и спасло. Чудо и Неллин артефакт. Тогда он весьма скептически его принял, поблагодарил, конечно, когда жена добавила дополнительный к связке, но подумал, что вряд ли будет толк. Но если бы не было, лежать бы ему не в палате, а в морге. Правда, в морге он бы не слышал бубнежа Беттини.
— Кто бы мог подумать, инора Каталано, — виновато говорил тот, — инор полковник всегда был такой… такой законопослушный, даже мелких правонарушений никому не спускал. Говорил, дадим послабление в мелочах, получим закоренелых преступников.
— А должны были, — возмущалась Нелла.
— Должны были, должны были, — ворчал Беттини. — Вон даже Каталано на него не думал.
Думал, четко понял Федерико, только верить не хотел. Немыслимое дело, чтобы тот, кто должен стоять на страже закона, вдруг оказался по другую его сторону. А уж полковник имел репутацию безукоризненного служаки, пусть не слишком умного, но радеющего за свою работу. И падре Маттео не зря предупреждал… Ох, начнется сейчас: допросы, комиссии. Хоть в себя не приходи, и это тогда, когда в жизни все только стало налаживаться…
— Беттини, шел бы ты делом заниматься, — тоскливо прохрипел Федерико.
— Очнулся, — ахнула Нелла.
Она прижала его руку к груди и заплакала, тщетно пытаясь удержать рвущиеся слезы. Глаза у нее и без этого уже покраснели, что не помешало Федерико подумать, что перед ним самая прекрасная девушка из всех, которых он когда-либо видел.
— Инора, так сказали же, что скоро в себя придет, иначе бы я тут не сидел, — заявил Беттини. — Каталано, мне твои показания нужно взять.
— Завтра возьмете, — возмутилась жена и даже плакать перестала. — Федерико в себя только-только пришел, а вы его, инор, сразу назад пытаетесь загнать.
— Целитель сказал, что можно допросить. Завтра наверняка из Ровены явятся с самого утра. Что им говорить-то?
— Расскажете, как вы нам мешали выйти на преступника, — мстительно заявила Нелла, глаза ее загорелись таким потусторонним огнем, что Беттини невольно сделал шаг назад. — Как поддерживали полковника во всех его противодействиях. Как тормозили расследование. Еще неизвестно, не были ли вы с ним в сговоре!
— В сговоре, скажете тоже. Да мне даже в голову ничего подобного не приходило, пока труп Вольпе не увидел. Да и когда увидел, сначала подумал, что это его маньяк того… порешил. Ваш муж тоже не догадывался, правда, Каталано? — заискивающе спросил Беттини.
— Правда. — Федерико боролся с желанием закрыть глаза, чтобы не видеть Беттини, но знал, что тот все равно от него не отстанет. — Хотя мое мнение о полковнике упало в одночасье после одного случая.
— Какого? — деловито спросил Беттини и даже попытался отодвинуть Неллу, что ему, впрочем, не удалось, как отметил Федерико с удовлетворением. — Давай говори скорее.
— После того, как Вольпе всучил нам кота. Согласись, что приличные иноры так не поступают. Только преступники.
Нелла засмеялась, легко и радостно, словно их недавно не пытались убить, а устраивали театральное представление, и Федерико окончательно понял, что все плохое позади.
— Вижу, тебе уже совсем хорошо, — пробубнил Беттини. — Наверняка сможешь рассказать, что же сегодня случилось.
— Я уже рассказала, нечего мучить Федерико.
— Инора, вы могли пропустить что-то важное.
— Самое важное, что маньяка больше нет, а все остальное подождет, — непреклонно заявила Нелла. — Идите уже, инор капитан, вам целитель сказал не переутомлять Федерико.
— Каталано, но ты же меня понимаешь, — почти умоляюще сказал Беттини.
Федерико вздохнул. Сейчас больше
