В центре дома, на втором этаже, салон. Насчет футбола не уверен, а вот в хоккей поиграть места точно хватит. И еще трибуны можно поставить. Высокие окна, люстра с потолка свисает. И рояль в углу. «Блютнер» какой-то. Ни разу не видел. «Красный Октябрь» помню, был такой в школе, в актовом зале стоял. А «Блютнера» в школе не было почему-то. Но красивый, белый весь. Блестит, как у кота по весне… глаза. И табуреточка перед ним.
Не удержался, подошел, сел. Открыл крышку над кнопками, нажал одну. А ничего так, вкусно звучит. А если несколько сразу?
Сразу признаюсь, музыке не учен. То есть кореша в свое время показали три аккорда на гитаре. Потом уже почитал про всякие интервалы, миноры с мажорами и прочие септимы. И для гитары этого вполне хватило. А с пианино не сложилось, не умею я одновременно пальцами двух рук осмысленно шевелить. Но на одной пьянке гитары не было, а пианино было. И пришлось соответствовать. Правой три-четыре кнопки махом жму, чтобы аккорд сложился, а левой одним пальцем по басам. И ничего так, узнаваемо. Всякие «умца-умца» очень даже получаются. И марши еще. И даже вальс. Собачий. В четыре лапы.
Так что уселся я поудобнее и сбацал на белом «Блютнере» про крепкую броню и быстрые танки, и про приказ артиллеристам, и про самолеты, которые первым делом. А когда начал изображать нечто по мотивам битловской Let It Be, Фишерман не выдержал:
– Влад, извини, пожалуйста, но давай я ее сыграю?
– Не вопрос.
Уступил банкетку законнику и перебрался на диванчик тут же рядом. Фишерман заиграл… Нда, надо было его сразу за рояль сажать. Красиво и уверенно, даже на кнопки не смотрит. Я вот не могу на ощупь играть, а он может. Зато пою громче.
Нарисовался дворецкий. Похоже, разбудил я его своими музыкальными экзерсисами. Бежал он явно ругать и запрещать, но, послушав Фишермана, признал за ним право пользоваться «Блютнером». А вот на меня смотрел подозрительно. Ну и ладно, не очень-то и хотелось. Куплю себе домой такой же, только с нотами и пианистками. Поставлю, видимо, на бок, иначе не поместится.
Законник тем временем взялся за суровую классику. «Лунную сонату» я узнал сразу, пару других вещей вроде бы тоже слышал раньше, ну а Баха не признать невозможно. И, между прочим, замечательно этот немаленький зал звуком наполняется, даже крышку рояльную поднимать не пришлось.
Закончил Фишерман, закрыл клавиатуру. Я взялся аплодировать:
– Спасибо. Неожиданно.
– Еврейский мальчик должен играть не на рояле, а на скрипочке?
– Нет, просто в этом мире как-то… не доходили руки до хорошей музыки. Жизнь другая совсем.
– Жизнь – она такая, как ты ее живешь. Пойдем, посмотрим твои железки.
Дисковый массив продолжал восстанавливаться, но проценты ползли еле-еле. Сдается мне, что сегодня до вечера он не закончит. И не факт, что завтра к утру. Предложил юристу пойти еще поиграть, но тот отказался. Спать, говорит, пора, третьи сутки без сна – перебор. Пожелал ему спокойной ночи и пошел искать Фокса.
17
Фокс спал в кресле в кабинете на втором этаже. Но спал чутко, и тихо ретироваться домой не получилось. Рассказал ему, что собрал второй дисковый массив, перспективы хорошие, но важно дать ему спокойно завершить процесс восстановления. Ожидаемое время завершения – завтра. Можно уже поехать спать домой?
– Знаешь, что рассказал дворецкий?
– Нет, откуда?
– Слышал, наверное, местное высшее общество долго обсуждало, допускать сюда полицию или нет, несмотря на все собранные против Виктории улики. Та была уверена, что снова отсидится, но отцы-основатели ее сдали. И убегать пришлось в спешке. Так вот, в день побега Виктория распорядилась всей прислуге покинуть дом и не заходить туда, пока не будет нового приказа. Дворецкий отправил всех слуг по домам. Внутри остался только компьютерщик, он дворецкому не подчинялся. Дальше в доме раздалась стрельба, Виктория с Аткинсоном вышли наружу, причем его автомат еще дымился. Виктория повторила приказ не заходить в дом, и они улетели.
– Автомат? Гильзы были пистолетные…
– И что? Это вы здесь свихнулись на оружии и его классификации, а для типичного обывателя любая Хрень, Что Стреляет Очередями, называется «автомат». Будь это пистолет-пулемет, штурмовая винтовка или автоматический карабин. Кто-то из моих парней мог бы назвать конкретную модель, но что ты хочешь от старика-дворецкого?
– Согласен, глупость сказал. А куда и как они улетели?
– У них здесь был вертолет. Долетели до Ворот и ушли на Старую Землю. Местная полиция не успела исключить Викторию из списка VIP. Или не захотела.
– А кто такой Аткинсон?
– Это ее цепной барбос. Совмещает функции телохранителя, чиновника по особым поручениям, и, если молва не врет, одного из любовников.
Фокс порылся в бумагах на столе и протянул мне фотографию:
– Вот он, красавчик.
Первый раз вижу человека с лицом, столь похожим на морду добермана. Недоброго добермана, которому пока кусать не разрешили, но он очень на это надеется. Бррр! Странный у Виктории вкус, очень странный.
– Интересно, зачем понадобилось здешнего компьютерщика убивать? Уверен, он бы сломал дисковый массив так, что никто не восстановит.
– А что там за хитрость с этими дисковыми массивами?
Я с сомнением посмотрел на серого от усталости Фокса.
– Ты действительно хочешь знать? Могу рассказать, но это не быстро. И не уверен, что сильно интересно неспециалисту.
– Действительно, хочу знать. И для общего развития, и… Вдруг тоже придется данные в спешке уничтожать?
Как-то слишком серьезно он это сказал, просто мороз по коже. Попробую перевести в шутку:
– Всего-то забот – не убивать компьютерщика, и он все сделает сам.
– Обстоятельства разные бывают. Рассказывай.
– В компьютерах данные обычно хранятся на жестких дисках. У этих дисков не очень большая скорость чтения-записи и ограниченная емкость. Всегда хочется больше и быстрее. Поэтому на серверах отдельные диски стали соединять в дисковые массивы, там несколько дисков работают одновременно по хитрым алгоритмам. Для системы массив виден как один диск большого объема, который еще и работает очень быстро, потому что данные распределяются по разным дискам и пишутся-читаются параллельно. И оно замечательно работает, но ровно до тех пор, пока все исправно. Стоит одному диску склеить ласты, как отказывает весь массив, причем без возможности восстановления.
– Там внизу, судя по твоим словам, сделано по-другому?
– Естественно. Сразу, как появились дисковые массивы, начали искать методы повышения надежности. Использовали специально сконструированные и тщательно отобранные диски, дублировали аппаратуру. А потом додумались добавлять в массив дополнительные диски и записывать на них информацию с некоторой избыточностью. Условно говоря, каждый диск содержит не только свои данные, но и часть данных с других дисков. При отказе одного любого диска записанное на нем можно восстановить
