– Черт, быстро они! Держи!
И подруга принялась копаться в своей суме. Выудила оттуда и натянула на себя что-то типа тонких черных рейтуз, потом легкую водолазку. За пистолет, по счастью, не хваталась, и я слегка расслабился.
– Ты не боишься в этом зажариться?
– Не боюсь. Это план «Б».
– План «Б» состоит в том, чтобы оказаться в психушке вместо тюрьмы?
Она не ответила, молча наматывая на тело какую-то тряпку. Потом намотала другую тряпку на голову и повернулась.
Эффект был силен. Рядом со мной стояла традиционно одетая арабская женщина. Многие тысячи таких ходят по Марселю.
– Понял теперь? Полиция-то будет искать светловолосую европейку с голыми коленками.
– Невероятно! Но как ты смогла все это правильно подобрать и на себя намотать?
– Ну я же здесь выросла! И подруги у меня были среди арабских девчонок. Держи зеркало. Вот так поверни, ага!
И она принялась рисовать себе толстые черные брови и накрашивать неимоверно длинные ресницы.
– Теперь жди здесь, я быстро. Вон в тот магазинчик.
Лили достала кошелек, поручив мне свою безразмерную суму. Дождалась, пока проедут очередные полицейские, чмокнула в щеку и осторожно вылезла на улицу.
Естественно, я первым делом полез в ее сумку смотреть пистолет. Если уродливо-корявую «беретту» малость скруглить и облагородить, как раз оно и получится. «CZ-75», маде ин Чехословакия. Не Чехия, а еще Чехословакия. Это ж сколько ему лет-то! Жаль, конечно, но пистолет придется бросить прямо здесь. Через полицейское оцепление выходить со стволом, из которого только что кого-то грохнули, – так себе идея.
Второго магазина в сумке не было. Или я не нашел. Дамские сумки – они такие, там можно Ансамбль имени Песни и Пляски потерять, вместе с оркестром и кордебалетом. И еще коней полуэскадрон.
Опять плакат шуршит. Смотрю – вернулась моя ненаглядная, в руке пакет тащит.
– Снимай рубашку!
– Зачем?
– Снимай! Будем из тебя араба делать.
Вполне здравая мысль. Мало того что я загорелый дотемна, так еще татарская составляющая моей родословной в чертах лица и цвете глаз проглядывает. Бородка опять же. Самих арабов не обмануть, а вот европейцев можно попробовать.
Достаю из пакета свободную белую рубаху с длинными рукавами, но без воротника. Натягиваю через голову. А неплохо! И не жмет, и продувается – в самый раз по жаре.
Следующим номером оказались модные противосолнечные очки в пол-лица. В таких голливудские герои обычно гоняют на экране голливудских же негодяев. Собственно негодяев проницательный зритель отличает сразу – у них другие очки. Последняя модель конкурентов спонсора.
– Штаны оставим, они из образа не выпадают. А теперь это напяливай.
Долго непонимающе смотрю на толстенную нашейную цепь из откровенно самоварного золота и аляпистую пародию на «Ролекс».
– Понимаю, что это выглядит дико, но здесь так носят.
Тяжело вздыхаю и начинаю превращение в дуб у Лукоморья.
23
– Ты обещала рассказать, за что ты так невзлюбила того мужика.
– Закажи водки.
– Может, коньяка или кальвадоса?
– Нет, хочу водки. По-французски это будет…
– …Это будет «о-де-ви». Я в курсе, это второе французское слово, которое я разучил после «бонжур».
Помахал рукой немолодому, но шустрому официанту, а заодно бармену и портье отельчика в маленькой деревушке в горах. Кафешка при отеле – единственное злачное место в округе, поэтому зал сейчас заполнен больше чем наполовину. В основном – немолодыми мужчинами, что-то неспешно обсуждающими под пиво или какую-то вонючую настойку. Сколько раз был во Франции и всегда поражался – как можно пить всякую гадость при здешнем изобилии недорогого хорошего вина? Возможно, дело в том, что местные вино за выпивку не считают…
Мы добрались сюда уже в сумерках. День выдался на редкость хлопотным. Долго ждали, пока немного затихнет суета. Вышли за полицейское оцепление. Проблем не возникло, на нас глянули вскользь и пропустили. Забрали машину со стоянки. Выписались из гостиницы, для чего Лили снова превратилась в европейку, а я снял уродские побрякушки. Как и следовало ожидать, кожа под самоварным золотом окрасилась в зеленый цвет. Насилу отмыл.
В пригороде нашли парикмахерскую, где всего за пару часов Лили из блондинки превратилась в коротко стриженную жгучую брюнетку. Увеличивающий лифчик, яркая футболка в облипку, тесные бриджи, косметика чуть за гранью вкуса… Ни один самый наблюдательный человек не узнает в моей теперешней подруге давешнюю убийцу. Да и я больше не похож на элегантного, чуть полноватого мсье из ресторана. Майка навыпуск, кроссовки, мешковатые шорты. Типичные американцы на отдыхе. Мы даже говорили между собой по-английски, а с местными общался я, добавив к французскому прононсу чуть больше нижегородского, чем обычно.
Официант принес две стопки и два стакана воды. Лили выпила водку одним длинным глотком, закашлялась, взялась запивать. Я макнул губы и тем ограничился – завтра за руль, а выезжать рано.
– Знаешь, как я оказалась на Новой Земле?
– Нет, ты не рассказывала.
– Конечно, не рассказывала. Пыталась забыть. Но оказалась здесь, и все опять…
Она помолчала, потом взяла мою стопку и лихо опрокинула в рот. Снова присосалась к стакану, отставила, отдышалась.
– Ты же знаешь, арабы здесь были всегда. Несколько веков точно. И мы с ними много лет жили рядом. Соседи как соседи. Работали, детей растили. Со своими тараканами в голове, но у кого их нет? Дети играли вместе, подростки тусили одной большой компанией. Даже браки смешанные были, и никого это не напрягало. К арабам иногда приезжали дикие родственники из Африки, но их поначалу довольно жестко контролировала община, а потом они втягивались и сами старались ассимилироваться побыстрее, получить гражданство.
– Я заметил, здесь к французам-арабам относятся гораздо спокойнее, чем в том же Париже.
– Угу. Потому, что они сами уже больше французы, чем арабы. Но лет десять-пятнадцать назад из Африки валом повалили беженцы, как они себя называли. Молодые здоровые мужики, которые совершенно не собирались врастать в наше общество. Планировали жить по своим традициям и по своим законам. На пособие для беженцев, потому что работать они тоже не собирались.
– Это вроде сейчас по всей Европе так?
– У нас особенно. Но удивительно другое – их не трогала полиция. Та самая полиция, которая совсем недавно с успехом гоняла и выдворяла из страны нелегальных иммигрантов, сейчас как шоры надела. Эти арабы и негры новой волны творят что хотят, а полиция бездействует. А иногда и вовсе защищает… иммигрантов от местных, когда местные пытаются возмущаться!
– Дурдом!
– Именно так. Так вот, мою близкую подругу изнасиловала и убила пара таких вот беженцев. Насильники особо не прятались, было множество свидетелей. А потом – как отрезало. Полиция заминает дело, свидетели отказываются от своих показаний, ее родителям сначала грозят, потом убивают. А когда я поднимаю шум, требуя раскрытия дела, грозить начинают уже мне.
– И ты уехала?
– Да. А что оставалось делать? И вот спустя много лет я приезжаю сюда и в первый же
