Вариант три. Попробовать убежать на Старую Землю. Спрятаться там и жить тихонько, проедая наследство олигарха. Единственный вариант, позволяющий видеться с родными. Но и сам по себе самый сложный, бо обратных Ворот по пальцам одной руки, и охрану их наверняка усилили.
А еще надо придумать, как уберечь от проблем дорогих мне людей. Вряд ли что-то грозит Лили, все-таки встречались мы совсем немного и не особо афишировали наши отношения. А вот Димка – он-то тоже русский…
Мне даже удалось задремать. Но, увы, ненадолго. Сидевшая сразу за мной пара не слишком трезвых молодых людей в орденской униформе так громко перешептывалась, что я проснулся и поневоле подслушал их разговор.
Да, не зря мне резануло глаз несоответствие военной формы и оплывших фигур соседей. По разговору – типичный офисный планктон. Вроде меня. Как я понял, по результатам недавней проверки их согнали с теплых мест на Острове, и теперь по ротации отправили на одну из Баз рядом с Порто-Франко, причем даже не на «Северную Америку»! Трагедия, я считаю. Они жаловались на наглость и бессердечие следователей, таких же негодяев, как те, которые посмели подозревать саму Викторию Эйдельман! Да, да, САМУ Викторию Эйдельман! Ей даже пришлось покинуть Остров и вернуться за ленточку!
Уши навострились сами по себе. В свое время Фокс, начальник охраны Виндмиллов, рассказал мне, кто стоял за организацией попытки похищения Хлои. Как раз эта самая Виктория и стояла. На ее частной яхтенной стоянке базировался пиратский кораблик, чуть было не прихвативший нас у рифа Акулья Глотка. Были у миссис Эйдельман некоторые конфликты с Хлоиным папой, вот она и планировала свои проблемы таким образом решить, а заодно и денег поднять.
Тогда прижать ее не получилось, адвокаты отмазали. Но Вика снова накосячила, замазалась в лихом пиратском налете на Остров. Не понимаю, ей все денег мало или натура слишком энергичная? И в этот раз, похоже, небожители выступили единым фронтом. Частная жизнь на частных территориях неприкосновенна ровно до тех пор, пока не мешает частной жизни других обитателей частных территорий. Так что ее замечательное поместье сейчас стоит пустое.
Видел я это поместье. Издалека, конечно. Громадная территория, засаженная экзотическими деревьями и кустарниками. Собственная марина, где десяток яхт типа моей легко поместятся. Вроде даже самолет на поплавках там был. А уж что находится дальше от берега, не видное с моря…
Наконец соседи сзади замолчали. Скорее всего, начали себя жалеть, а это дело сугубо индивидуальное, интимное практически. Собеседник только мешать будет. А мне того и надо, уснул и продрых до самой посадки.
5
Проснулся, только когда самолетик стукнулся колесами о полосу. Пока продрал глаза, пока размял затекшее тело, пилоты уже зарулили на стоянку. Разрешили выходить. Сунулся было со всеми к аэродромному микроавтобусу, но был отловлен неприметным мужичком в орденской форме. Тот представился Джонатаном и указал на стоящий чуть в стороне орденский ведровер.
Вот интересно, этих неприметных и абсолютно средних по всем параметрам мужичков для разнообразных служб безопасности в специальном инкубаторе выращивают или генно модифицируют обычных людей при приеме на работу?
Через КПП Джонатан выехал на неплохую для здешних мест дорогу и вдавил газ.
– Алгоритм у нас будет такой. Приезжаем, ты селишься в служебную гостиницу, как в прошлый раз. Дальше ходишь каждый день типа на работу, в служебную зону, корпус четыре, комната триста семнадцать. В списки ты внесен, просто показываешь АйДи и проходишь. Сидишь там полный рабочий день. Можешь спать, можешь карты на компьютере раскладывать – дело твое. Изображаешь бурную деятельность.
– А секретарша у меня будет? Чтобы кофе носила?
– Обойдешься. Рангом не вышел.
– Жаль. Я уж думал, дожил-таки до коммунизма, как Хрущев обещал. Каждому по потребностям, от каждого по способностям, и все такое…
– Дальше. Нерабочее время проводишь на территории Базы. Кабаки, пляж, спортзал, гостиница… Можешь какую девочку склеить из сотрудниц. По должностным обязанностям они тебе ничего не должны, а вот вне службы…
– Да я не особенно Казанова…
– И не надо. Они сами вешаются на свежеприбывших мужчин. При проходе через Ворота резко меняется гормональный фон, и первые несколько дней после перехода почти каждый мужик становится героем-любовником. Сам не помнишь разве?
– Меня сюда привезли под снотворным, да и женщин вокруг не было довольно долго.
– Не повезло. Половина здешних мужиков, кто без семей приехал, не без оснований могут похвастаться, что орденских на одном месте вертели. Коллектив-то на Базах в основном женский, скучают девочки без мужского внимания, вот и оттягиваются таким образом. Короткая связь без обязательств, никаких чувств, только секс.
– Угу. Воплощенные мужские мечты.
– Вот и пользуйся. Основное требование – не пытайся прятаться, все время будь на виду. За тобой будут приглядывать, случись что – помогут.
– В сортир можно ходить?
– Можно. Но дверь в кабинку не закрывай. Шутка. Можешь закрывать. У нас везде камеры висят.
– Сейчас – тоже шутка?
– Считай, что нет. Ты под колпаком. И когда будешь драть здешнюю девочку, я незримо буду рядом.
– Мужик, ты вообще нормален, нет?
– Нормален. Но всегда интересно посмотреть на то, какие низменные страсти владеют человеком.
– Отвези меня туда, где вкусно кормят и поят хорошим вином, там и смотри на мои страсти. А уж кого я склею и что буду делать потом – не твое собачье дело.
– Надо же, обиделся. Это ты зря. Пошел в шпионы – привыкай, что личной жизни у тебя не будет никогда. Все под микроскопом.
– Идите вы все на хрен со своими шпионскими играми! Что ты, придурок озабоченный, что Харденер этот ваш, которому в каждом встречном мерещится враг государства. Я самый обычный человек, лояльный служащий и где-то даже патриот своей земли. Я эту землю от бандитов защищал, между прочим, и по башке получил, пока вы, уроды, по уютным офисам штаны просиживали!
Возможно, не стоило обострять, но реально достали эти идиотские разговоры. А еще такое поведение правильно для напуганного и разозленного обывателя, который никаких грехов за собой не ощущает.
Джонатан никак на мою тираду не прореагировал. То ли действительно считает себя уродом и гордится этим, то ли свое место
