— Не хочу отдавать тебя никому, — проскулила я, прикасаясь пальцами к его губам и кусая свои. — Не хочу…
— Маленькая жадина, — грустно усмехнулся Дэм, а я видела, как его глаза подернулись влажной поволокой. Я задыхалась, впиваясь пальцами в его одежду, а он прижимал меня к себе, тяжело дыша.
— Не отдам… Никому не отдам… — шептала я, прижавшись лбом к его груди и чувствуя, как намокает его рубашка от моих слез. — И ты не отдавай… Не отдавай… И я не отдам… Прошу тебя… Не отдавай… И я не отдам никому-никому…
Я дрожала, но не от холода, а от странного озноба, пытаясь вспомнить все, что хотела сказать, задыхалась от мешанины мыслей, сглатывала и чувствовала, как меня обнимают так крепко, как не обнимали никогда. Крепче… Крепче… Еще крепче… И я буду держать тебя крепко-крепко. Попробуйте только отобрать его у меня! Я даже не знаю, кому молиться, но сердце шепчет, что только ему.
Я никогда не буду одинокой. Я буду с улыбкой смотреть на стул, представляя, как он сидит на нем и пьет чай. Я буду обнимать подушку, представляя, что обнимаю его. А когда захочу поцеловать, то просто прижму руку к сердцу… Он будет везде. Он будет идти рядом, смотреть со мной фильмы. Я буду наливать две кружки и ставить их на стол, чтобы он всегда знал, что я люблю его и жду. Пусть он знает, что не забыла его и все еще надеюсь увидеть хоть на мгновенье среди прохожих. Это будет самый счастливый день! Самый-самый! Когда среди тысячи лиц мелькнет его лицо, я буду знать, что он жив, что с ним все в порядке. А если он при этом будет улыбаться, то я буду знать, что он счастлив.
Меня поцеловали в лоб, заставив тяжело задышать и уронить слезу прямо ему на грудь. И пока будет остывать вторая кружка, я буду молча любить того, кто больше никогда не придет.
— Я всю жизнь тебя ждала… Всю жизнь… Только посмейте… — зарыдала я, чувствуя, как меня снова целуют в макушку. — Я знала, что он придет… Что однажды он придет… Поэтому не вышла замуж… Потому что знала… Он придет… И ты ведь пришел… А теперь…
Я поймала воздух ртом, чувствуя, как моей влажной щеки коснулась теплая рука. Сквозь мои полуоткрытые губы прорывались тяжелые вздохи мучительной боли предстоящего расставания…
Наверное, так прощаются навсегда… Наверное, так провожают друг друга в тот момент, когда судьба разводит дороги и каждому предстоит идти по своей, постепенно теряя из виду любимый силуэт.
— Тише-тише, маленькая… — шептали мне, целуя в мокрую щеку. — Тише, мы что-нибудь придумаем!
По моим волосам скользила рука, утешая меня, как ребенка, у которого отбирают мечту… Я чувствовала, как теплые губы прикоснулись к моим, заставив вырваться из моей груди горькие рыдания. Меня целовали так нежно, так сладко, с такой любовью, которой я никогда не испытывала в своей жизни… Я целовала так, как не целовала никогда, повиснув на его рубашке и судорожно сжимая ее в своих руках. Как же он нежен… Какая-то особенная нежность, от которой разрывается сердце. Это мгновение он со мной. Он сжимает меня в объятиях и целует, а через мгновение его не будет рядом. Через мгновение он исчезнет навсегда.
Я хочу, чтобы он запомнил, что я люблю его. Я хочу, чтобы он никогда об этом не забывал… Чтобы моя любовь всегда была с ним… Я задыхалась в поцелуе, пытаясь сказать без слов все, что носила под сердцем. Люблю… Просто люблю… Если у нас нет будущего, то я попробую подарить ему всю нежность за один поцелуй…
— Не плачь, наказанье мое, — шептали мне, прикасаясь губами к губам. — Я прошу тебя… Что ж такое? Моя маленькая девочка…
Я буду целовать его до тех пор, пока не умру… В груди горел огонек надежды. И теперь я боюсь хоть на мгновенье потерять его губы… Где-то даже марафоны проводят на самый долгий поцелуй, так что приз, который мы получим, будьте так любезны, отдать на ремонт машины. Я знаю только одно, что пока мы целуемся, нас никто не посмеет разлучить…
— Люблю… — выдохнула я, прижимаясь губами к его губам, а меня сжали крепко-крепко, прижали к себе. — Только не отпускай… Ты же не отпустишь? Не отпустишь?
Я видела сквозь свои слезы, как по его щеке течет слеза, которую я бережно стирала пальцами.
— Прошу тебя, не надо… — шептала я, нежно вытирая влажную дорожку и всхлипывая. — Не надо… У меня сейчас сердце разорвется…
Мы целовались, а потом я почувствовала, как меня медленно отстраняют.
— Нет! — закричала я, бросаясь на него, прижимаясь и зажмуриваясь.
— Погоди! Мне кажется или про нас забыли? — поинтересовался Дэм, а я опасливо обернулась. Мы стояли, на всякий случай не выпуская друг друга из объятий. Обычный пустой зал, без следов вмешательства высших сил. — Отвлеклись. Как обычно. Заседание перенесли, дел по горло…
Я все еще вжималась в него, пытаясь отдышаться. Сердце бешено колотилось, а я все еще не верила, что все стихло и нас оставили в покое…
— Как ты думаешь, — настороженно прошептала я, дрожа всем телом, пока меня прижимали к себе. — У нас много времени до следующего заседания?
— Юридическая практика показывает, что в среднем дела рассматриваются лет двести… — заметил Дэм, поправляя мою сбившуюся прическу. — Некоторые дела еще допотопные. Все никак руки не дойдут.
Я потихоньку успокаивалась, пока меня нежно поглаживали, положив подбородок мне на макушку. При каждом шорохе я вздрагивала, но это лишь сквозняк распахнутых дверей шевелил цветочные украшения и теребил развешенную по залу ткань.
— Все, мое маленькое наказание, прекращай
