– Один уже нашел.
И точно: вокруг головы, как по заказу, нахально крутится твкашка. Кожа бледно-зеленая, вместо шлема – чашечка от желудя, между ног – стрекоза. Вот она, тихо жужжа крылышками, зависла в воздухе, и твкашка занес копье.
– Что ты ко мне пристал? – в ужасе вскинул руки Шимпазл. – Я ничего такого не сделал!
– Ты съел благородного Флорендаля! Проглотил госпожу Мелесенс и сожрал трех ее братьев!
– Неправда! Все это голословные обвинения! То был не я, а кто-то похожий. У тебя доказательства, вообще, есть? Предъяви доказательства! Что, нету? Ну так и упархивай!
В ярости бросившись на Шимпазла, твк ткнул ему в нос кончиком копья, но при всей своей стремительности проиграл в быстроте. Длинный, липкий язык слизал крошечного наездника со стрекозы и с полным равнодушием к его воплям забросил в рот. Хрупкие доспехи приятно хрустнули на острых зеленых зубах Шимпазла. Вкус был своеобразный – сочетание мяты, мха и грибов.
Прожевав, Шимпазл почистил зубы крошечным копьем. Другие твкашки так и не соизволили явиться.
– Этот кроха был один, – уверенно заключил он. – Меня ждет блюдо шкворчащих угрей. А ты, пунер, можешь остаться здесь. Смотри мне, стереги повозку.
* * *Лирианна шла упругой, танцующей походкой. Гибкая и длинноногая, подвижная и похожая на мальчишку-сорванца, она держалась с непоколебимой уверенностью. Наряд ее был выдержан в оттенках серого, разбавленных цветом жухлой розы. Блузу из гладкого и мягкого паучьего шелка она расстегнула на три верхние пуговички. Широкополую бархатную шляпу с лихо воткнутым пером молодцевато сдвинула набекрень. О бедро постукивал меч, Щекотунчик, спрятанный в ножны из мягкой серой кожи, – почти того же тона, что и ботфорты выше колен. Копна рыжеватых кудряшек на голове, молочно-белая кожа, сбрызнутая веснушками. Довершали картину живые серо-зеленые глаза, губы, созданные для плутоватых усмешек, и курносый носик, который она сморщила, принюхиваясь к воздуху.
Вечер был напоен смолистым ароматом сосны и соленой свежестью моря, но угадывались и более неприятные запахи: эрб, умирающий гру и вонь упырей невдалеке. Может, после захода солнца кто-то из этих тварей наберется смелости поиграть? Было бы неплохо. Лирианна с улыбкой тронула Щекотунчик и закружилась, взметая с лесного пола маленькие облачка пыли.
– Ты что скачешь, девица? – спросил тихий голосок. – Дело к ночи, тени все длиннее. Ну и время ты выбрала для танцев!
Возле ее головы завис твк, а следом за ним и второй. Затем подлетел третий, четвертый. В лучах закатного солнца их копья взблескивали красным, верховые стрекозы светились бледной зеленью. Среди ветвей сновали другие твк – крошечные огоньки, похожие на звезды в небе.
– Наше солнце умирает, – объяснила Лирианна. – В темноте не потанцуешь. Поиграйте со мной, друзья. Сотките в воздухе яркие узоры, пока еще можете.
– Некогда нам играть, – фыркнул один твк.
– Мы на охоте, – добавил второй. – Позже потанцуем.
– Позже, – поддакнул первый, и смех рассыпался по лесу острыми стеклянными осколками.
– У вас тут что, город рядом? – полюбопытствовала Лирианна.
– Нет, – покачал головой первый.
– Мы прилетели издалека, – добавил второй. – Может, у тебя, плясунья, для нас специи будут?
– И соль? – поддержал его еще один.
– Перец? – подал голос третий.
– Шафран? – с тоской выдохнул четвертый.
– Дай нам пряностей, и узнаешь все тайные тропы.
– Вокруг озера.
– И вокруг трактира.
– Ух ты! – усмехнулась Лирианна. – Что за трактир? Кажется, я уже чую вкусные запахи. Волшебное местечко небось?
– Скорее, гиблое.
– Солнце угасает. Весь наш мир гибнет, – ответила Лирианна.
Перед ее глазами встал другой трактир из другого времени, скромный, но приветливый, с чистым камышом на полу и псом, дремавшим у очага. Мир умирал уже тогда, и ночная тьма полнилась ужасами, но в тех стенах еще можно было найти веселье и вкусную еду, дружбу и даже любовь. Лирианна помнила, как под треск пламени жарилось на вертелах мясо, и капли жира шипели в огне. Помнила темное крепкое пиво, пахшее хмелем. А еще – ясноглазую девушку с глупой улыбкой, дочь трактирщика, которая влюбилась в бродягу-военного. Теперь она мертва, бедняжка. Но что с того? Мир тоже почти умер.
– Я хочу посмотреть на этот трактир, – заявила она. – Далеко до него?
– С лигу, – ответил один твк.
– А то и меньше, – добавил второй.
– А где наша соль? – хором спросили оба.
Лирианна выдала им по щепотке соли из кисета у пояса.
– Ведите, и получите еще перца.
* * *«Озерный дом» не испытывал недостатка в посетителях. Там ковырял ложкой в каких-то бурых помоях длиннобородый старик с седыми волосами. Там, развалившись на стуле, будто новорожденного, баюкала кубок с вином темноволосая шлюха. У деревянных бочонков вдоль стены высасывал моллюсков из раковин похожий на хорька мужчина с неопрятными усами. Взгляд незнакомца показался Шимпазлу по-злодейски пронырливым, но жилет с серебряными пуговицами и шляпа, украшенная плюмажем из павлиньих перьев, говорили о том, что их владелец не бедствует. За столиком у огня поедало мясной пирог семейство: мужчина с женой и двое неуклюжих верзил, их сыновья. Судя по наружности, все четверо забрели сюда из краев, где лишь один цвет – коричневый. У отца была густая борода, у сыновей – пышные усы, закрывавшие рот. Более тонкие усики матери оставляли губы открытыми.
От этих крестьян настолько разило капустой, что Шимпазл поспешил в дальний конец зала и подсел к богачу с серебряными пуговицами на жилете.
– Ну и как моллюски? – осведомился он.
– Склизкие, безвкусные. Лучше не пробуй.
Шимпазл подтянул к себе стул:
– Я Великий Шимпазл.
– А я князь Рокалло Непобедимый.
Шимпазл нахмурился:
– Князь чего?
– Князь, и все.
Высосав очередного моллюска, Рокалло бросил пустую раковину на пол.
Шимпазлу ответ не понравился.
– С Великим Шимпазлом шутки плохи, – предупредил он князька-самозванца.
– Великий, не великий, а ты тут, в «Озерном доме».
– И ты тоже, – несколько брюзгливо заметил Шимпазл.
Явился трактирщик, стал кланяться и расшаркиваться, как это водится у особ его положения.
– Я бы взял блюдо твоих знаменитых шкворчащих угрей.
Трактирщик виновато кашлянул:
– Увы, угри… э-э, их в меню больше нет.
– Что? Как это? Да ведь угри – твое коронное блюдо! Вывеску свою почитай.
– Были, да сплыли. Вкусняшки, но уж больно проказливы. Один съел любовницу колдуна, и тот в порыве гнева вскипятил озеро. Так все угри и вымерли.
– Ну, тогда стоило бы поменять вывеску.
– Я и сам, как проснусь, каждый день об этом думаю. А потом мелькает мысль: вдруг сегодня – конец света? Неужто стоит тратить последние часы, махая кисточкой на лестнице? Наливаю себе вина и сажусь поразмыслить над этим вопросом, а к вечеру от желания что-то там закрашивать и следа не остается.
– Большое мне дело до твоих желаний, – фыркнул Шимпазл. – Раз нет угрей, неси жареную курятину, и чтобы с хрустящей корочкой!
Трактирщик выглядел так, словно вот-вот расплачется.
– Увы, курицы при нашей погоде дохнут.
– Ладно, давай рыбу.
– Из этого озера? – содрогнулся трактирщик. – Не советовал бы. Вода там ну очень нездоровая.
Шимпазл постепенно закипал.
– Только бурду ни в коем случае не заказывай, – перегнувшись через стол, шепнул ему сосед. – Да и пироги с мясными обрезками не лучше.
– Прошу прощения, – вмешался трактирщик, – но, кроме мясных пирогов, сейчас ничего нет.
– А что там за начинка? – полюбопытствовал Шимпазл.
– Коричневая, – ответил трактирщик. – С толикой серого.
– Ладно, тащи сюда свой пирог.
Выбирать все равно не приходилось.
Пирог, надо отдать должное, был большим, но на этом его достоинства заканчивались. Шимпазлу в основном попадались одни хрящи, там и сям мог затесаться комок желтого жира, а однажды на зубах что-то подозрительно захрустело. Серого в этом мясе было больше, чем коричневого, а в одном месте и вовсе блеснула зелень. Еще подвернулась морковка, но, возможно, он принял за нее палец. В любом случае, эта находка перепеклась. Что до корочки, о ней вообще лучше промолчать.
Одолев не больше четверти
