Хотя наибольшую известность писателю принесли его истории о Вестеросе и Семи Королевствах, ниже он посетит мир «Умирающей Земли» Джека Вэнса и отправит нас по Стране падающей стены через кишащий нечистью лес к унылому горному озеру, где мы проведем удивительную и опасную ночь в «Озерном доме» (который на всю округу славится своими шкворчащими угрями), в пестрой компании странных, колоритных персонажей, каждый из которых – отнюдь не тот, кем кажется.
Ночь в «озерном доме»
Сквозь багряный сумрак четверка мертвых деоданов влекла железный паланкин, в котором восседал Моллокс Меланхоличный.
Над ними висело распухшее красное солнце, где темные материки черного пепла с каждым днем все больше наступали на умирающие моря тусклого огня. Сзади и спереди маячили леса, окутанные алыми тенями.
Деоданы, ониксово-черные гиганты за два метра ростом, были одеты только в рваные юбки. Передний справа умер позднее и хлюпал на каждом шагу. Из тысячи булавочно-малых отверстий, оставленных в его раздутом, гниющем теле Великолепным призматическим ливнем, сочился зловонный гной. Сзади по дороге тянулся мокрый след… по древней и сильно заросшей бурьяном дороге, камни которой были уложены еще в славные дни Торсингола, ныне блекнущие в людской памяти.
Деоданы бежали ровной рысью, что пожирала лигу за лигой. Будучи мертвыми, они не чувствовали ни холода, ни остроты каменных обломков под ногами. Паланкин мерно покачивался из стороны в сторону, навевая Моллоксу воспоминания о том, как мать баюкала его в колыбели. Даже у него когда-то была мать, но с тех пор прошло невесть сколько времени. Эпоха матерей и детей канула в прошлое. Человеческая раса вымирала, и на ее руины заявляли права гру, эрбы и пелграны.
Впрочем, вдаваться в подобные материи – только еще больше впадать в уныние. Лучше вернуться к книге на коленях. После трех дней тщетных попыток воскресить в памяти Великолепный призматический ливень Моллокс отложил в сторону толстый увесистый гримуар в киноварно-красном переплете из потрескавшейся кожи, снабженном защелками черного железа, и предпочел ему тоненький сборничек эротической поэзии, написанной на закате шеритской империи, все вертопрахи которой обратились во прах еще много столетий назад. Последнее время Моллокс пребывал в столь глубоком унынии, что даже этим пылким строкам редко удавалось пробудить в нем волнение плоти, но, по крайней мере, они не казались червями на пергаменте, как в его гримуаре. Долгий день умирающего мира сменился вечером, и в сумерках начала слабеть даже магия.
Распухшее солнце медленно клонилось к западу, и буквы становились все неразличимей. Захлопнув книгу, Моллокс натянул на ноги Плащ грозной личины и стал наблюдать, как мимо проплывают деревья. Свет угасал, и каждое выглядело все мрачнее, а в подлеске чудились тени, но стоило к ним повернуться, как они тут же исчезали.
Наконец впереди показался придорожный указатель из покрытой трещинами, выщербленной древесины. На нем значилось:
«ОЗЕРНЫЙ ДОМ»
ОСТАЛОСЬ ПОЛ-ЛИГИ
НАШИ ШКВОРЧАЩИЕ УГРИ СЛАВЯТСЯ НА ВСЮ ОКРУГУ
Трактир сейчас не помешал бы, подумал Моллокс, но от постоялых дворов, разбросанных вдоль столь безотрадной и пустынной дороги, вряд ли стоит ждать многого. Смеркается, вскоре проснутся гру, эрбы и лейкоморфы, и, оголодав, некоторые могут покуситься даже на волшебника, носящего Грозную личину. Когда-то такие твари были ему не страшны. Подобно множеству собратьев по ремеслу, покидая по велению долга безопасность своего мансы, он привычно вооружался полудюжиной мощных заклятий. Но теперь магия утекает из головы, как вода сквозь пальцы, и даже та, которую еще удается призвать на службу, с каждым разом кажется все немощней. К тому же не следует забывать о Ночных клинках. Некоторые уверяют, что они оборотни, чьи лица плывут, словно свечной воск. Правда это или нет, неизвестно, однако злоба Клинков сомнений не вызывает.
Еще немного, и он будет пить черное вино с принцессой Ханделум и своими собратьями-волшебниками в Каиине, под защитой белокаменных городских стен и древних чар, но сейчас даже такая дыра, как этот «Озерный дом», предпочтительней очередной ночи в шатре среди здешних жутких сосен.
* * *Телега на паре огромных деревянных колес, громыхая, подскакивала на колдобинах брусчатой дороги. Зубы Шимпазла при каждом толчке клацали друг о друга, но он только крепче сжимал плеть. Шимпазл был круглолицым и плосконосым, с одутловатым лицом и дряблой, зеленоватой кожей, усеянной рытвинами. Время от времени его язык молниеносным щелчком облизывал ухо.
Слева от дороги зловеще темнела лесная чаща, справа, за несколькими чахлыми деревцами и скучной серой полоской, испещренной купами соль-травы, раскинулось горное озеро. Небо над ним все больше гасло, фиолетовые тона заката сменялись индиго, сбрызнутым пятнышками усталых звезд.
– Быстрее! – крикнул Шимпазл запряженному в повозку Полимамфо и в тревоге оглянулся. Ни следа погони, но это еще не значит, что по пятам не гонятся твкашки. Вкусные крохи, но пакостные, к тому же крайне злопамятны. – Смеркается. Ночь на носу! Эй ты, туша неповоротливая, пошевеливайся! Надо найти укрытие до наступления темноты.
Тот лишь фыркнул волосатым носом, и Шимпазл подстегнул пунера плетью.
– Шевели ногами, глистастый!
На этот раз пунер поднапрягся, ноги затопали, брюхо заходило ходуном. Попрыгав по ухабам, повозка налетела колесом на камень, и Шимпазл прикусил язык. Рот наполнился кровью, густой и сладкой, как запах плесневелого хлеба. Шимпазл сплюнул, угодив Полимамфо в морду; сгусток зеленоватой мокроты и черной крови повисел на щеке и с брызгами разбился о камни.
– Быстрее! – проревел Шимпазл, и его плеть принялась высвистывать бодрый мотив, охаживая пунера по бокам.
Наконец деревья расступились. Впереди замаячил трактир, взгромоздившийся на скалистый пригорок у перекрестка трех дорог. Построен основательно, подумал Шимпазл, да и глаз радует. Внизу – камень, сверху – древесина, многочисленные фронтоны, высокие башенки, через широкие окна, завлекая гостей, льется теплый, красноватый свет. Веселые музыка и смех оттеняются звоном посуды, который словно говорит: «Входите, входите! Скиньте обувь, вытяните ноги, насладитесь кружечкой пива». По ту сторону зубчатой крыши взблескивает красная гладь озера – будто медный лист под солнцем.
Великий Шимпазл еще никогда не видел зрелища приятнее.
– Тпру! – Чтобы привлечь внимание Полимамфо, он щелкнул плетью прямо у него над ухом. – Стой! Хватит! Вот оно, наше убежище!
Полимамфо, споткнувшись, сбился с шага и встал. С сомнением посмотрев на трактир, он повел волосатым носом:
– На твоем месте я бы продолжал путь.
– Небось тебе только того и надо. – Шимпазл спрыгнул с повозки, его мягкие сапожки зачавкали по грязи. – А когда нас нагонят твкашки, будешь только фыркать от удовольствия,
