– Ты уверен, что не вернешься в Пран? Клятва вовсе не тяжела для тех, кто не стремится к власти.
– Дело не только в клятве, – медленно заговорил Колрин. Затем поднял взгляд в небо, огромное, звездное, с фонарем луны, повисшим сбоку. С запада плыли облака, несомненно, несущие с собой дождь. Ночь снова наполнилась разнообразными звуками, и западный ветер, гонящий облака, постепенно крепчал, унося смрад мертвечины так же легко, как и ячменную солому с общинных полей. Колрин подумал о трех деревнях, расположившихся к северу, востоку и югу от полей, об их жителях, спящих под защитой запертых дубовых дверей и рассыпанной по подоконникам соли, верящих в то, что ему удастся их уберечь.
– Дело совсем не в клятве, – продолжил он. Затем поднял взгляд на Вераши, не зная, чего от нее ожидать: станет ли она палачом или посланцем, принесшим весть о нежданном помиловании прямо к его дверям. – Я хочу… Я должен остаться здесь. Я не смогу жить в городе, в любом городе. Я не желаю служить Великим Лордам и не нуждаюсь в золоте, слугах и прочей подобной чепухе. Я просто хочу творить маленькие чудеса для обычных людей и жить в мире. Я нашел… счастье… здесь. И не откажусь от него.
– Мы не позволяем не связанным клятвой магам жить в Пране, в Хоайе и еще в пяти городах, и тех, кто нарушает этот запрет, ждет судьба Нарамалы, – задумчиво сказала Вераши, вероятно, сама себе. Затем умолкла и бросила взгляд на Колрина. – Но здесь, посреди полей и лесов, все эти запреты немного менее… строги… скажем так. А рябина прекрасно видит, что на самом деле кроется в сердцах людей…
Она снова умолкла и еще раз поклонилась рябине, позволив теням от полей шляпы скрыть выражение ее лица. Колрин смотрел на нее с изумлением и надеждой.
– Итак, Колрин. Я решила оставить тебе жизнь. Но если уж ты не будешь связан узами клятвы, должны быть другие узы, другие границы. Ты должен поклясться перед Рябиной, что останешься здесь и никогда не уйдешь от Пограничного Столба дальше чем на двадцать лиг без позволения Главного Волшебника и Совета.
Колрин скованно кивнул и сунул руку за пазуху, чтобы достать серебристый лист, данный ему Рябиной в знак доверия. Он сжал его в руке и заговорил.
– Я клянусь перед Рябиной, что останусь здесь и не уйду от Пограничного Столба дальше чем на двадцать лиг без позволения Главного Волшебника и Совета.
Лист дрогнул и рассыпался, оставив после себя лишь тонкий узор прожилок, который впитался в ладонь Колрина, отметив ее золотыми и серебряными линиями. Если бы он решил нарушить клятву, Рябина узнала бы это и призвала бы его к ответу.
Колрин вздрогнул, вспомнив, как умерла Нарамала.
– Хорошо, – сказала Вераши. И протянула ему посох погибшей волшебницы. – Похоже, тебе это понадобится, чтобы доковылять до ближайшего дома, где, я надеюсь, мы сможем получить ранний завтрак.
Колрин с удивлением принял посох и медленно выпрямился, используя его как опору. Он чувствовал след магии в древке мореного дуба и в золоте оковки, но сила посоха почти полностью иссякла. Потребуется немало лет, чтобы вновь наполнить его.
– А Нарамала? – спросил он, взглянув на тело.
– Ранначинам тоже не помешает завтрак, – махнула рукой Вераши.
Колрин посмотрел на поле и заметил приближающиеся тени. Всего на мгновение лоб его пересекла хмурая складка. У него не осталось сил на то, чтобы копать могилу или насыпать курган над телом, да и, по правде говоря, от мага, практиковавшего магию крови, лучше было не оставлять ничего. Как известно, Ранначины съедали все, в том числе и кости с зубами, и не рисковали подхватить никакую магическую заразу, в отличие от крыс и прочих падальщиков.
– Идем! – нетерпеливо воскликнула Вераши. – У меня со вчерашнего утра маковой росинки во рту не было, и я слишком стара, чтобы пропустить очередной завтрак!
– Мы не можем пойти в ближайший дом, – сказал Колрин. – Два мага в Гамеле, и ни одного в Сейаме и Трейке? Кроме того, они нас на порог не пустят, пока не рассветет. Я предупредил, что пускать нельзя никого, и их страх вполне оправдан. Конечно, это не так близко, но еда и питье есть в моем доме в лесу.
И он поковылял мимо Главной Волшебницы, остановившись и опершись на посох, чтобы еще раз отвесить поклон Рябине. Пройдя еще пару шагов, он склонил голову и перед Пограничным Столбом, а затем повернулся к Вераши.
– Мне все еще интересно… как же вам удалось забраться в камень? Что за чары способны победить силу, живущую в нем?
Вераши рассмеялась. Ее голосу было далеко до очаровательного голоса Нарамалы, а смех походил скорее на воронье карканье. Но Колрину он не резал слух, потому что был настоящим, человечным.
– В тебе живет любопытство истинного мага, – заявила она. – Но ни одно заклинание не позволит тебе проникнуть в этот камень. Эта честь была оказана мне по дружбе. Мы – давние знакомцы, Пограничный Столб и я.
Колрин понимающе кивнул и двинулся в путь, тяжело шагая вдоль стены. Стало намного темнее, небо затянули тучи, и начался дождь. Точнее, легкая морось, которая только размазывала потеки сажи по его лицу и одежде вместо того, чтобы смывать ее.
«Мне понадобится шляпа», – подумал Колрин, попутно удивившись, что способен думать о чем-то столь обыденном, несмотря на все потрясения, боль и усталость. Но эта способность его обрадовала, и он ухватился за мелькнувшую мысль, как за спасательный канат на кораблях островитян.
Мне понадобится шляпа, подходящая к посоху. Деревенские, особенно Сомми и Хельн, будут ждать от меня полного соответствия образу, к тому же под ней не каплет. Думаю, ее поля будут из Гамеля, тулья из Трейка, а верхушка из Сейама – или наоборот…
Элизабет Бир[26]
Всем известно, что имитация – самая искренняя форма лести, но она же может отказаться и самой опасной, особенно если речь идет о магии.
Элизабет Бир родилась в Коннектикуте, а сейчас живет в Брукфилде, штат Массачусетс, с мужем, писателем Скоттом Линчем. Она получила премию имени Джона У. Кемпбелла за лучший дебют в 2005 году, а в 2008 увезла домой премию Хьюго за рассказ «Береговая линия» (Tideline), который также принес ей Мемориальную премию Теодора Старджона (разделенную с Дэвидом Моулзом). В 2009 году ей досталась еще одна премия Хьюго, за повесть «Шогготы в цвету» (Shoggoths in Bloom). Ее рассказы появлялись в журналах Asimov’s, Subterranean, SCI FICTION, Interzone, The Third Alternative, Strange Horizons, On Spec и многих других, а также вошли в антологии «Незримые оковы» (The Chains That You Refuse) и «Шогготы в цвету». Она написала фантастический цикл «Новый Амстердам» (New Amsterdam) в пяти томах, трехтомный научно-фантастический роман о Дженни Кейси, цикл из пяти книг «Век Прометея» (Promethean Age), трехтомник о приключениях Джекоба Ладдера, цикл из трех книг «Эдда Нелегких времен» (Edda of Burdens) и три романа в серии «Бесконечные небеса» (Eternal Sky). Помимо этого среди ее работ три романа, написанные в соавторстве с Сарой Монетт. Среди прочих ее книг романы «Карнавал» (Carnival) и «Подводное течение» (Undertow). Одна из самых последних книг – популярный роман «Карен Помнит» (Karen Memory).
Не моих рук дело
– Это, – заявил Бразен Чародей, с грохотом уронив нечто на грифельную столешницу, – не твое.[27]
Это самое нечто, чем бы оно ни было, судорожно дернулось и снова
