Меня неприятно поразил этот дешевый, наигранный и до ужаса нелепый пафос, но я обязана была продолжать игру. Я мило улыбнулась и сказала:
- Дорогой мистер Лестрейндж, ваше предложение для меня абсолютно неожиданно, но очень приятно! Я согласна стать вашей женой!
Басти подошел ко мне и осторожно поцеловал мою руку, мама захлопала в ладоши, а папа немного растерянно улыбнулся и пробормотал слова поздравления.
И вот тут меня словно оглушили Конфундусом! Я наконец поняла, что означают слова «стать женой». Стать женой толстяка Басти, который много и неаккуратно ест, часто потеет и любит грубые, пошловатые шутки. Жить с ним под одной крышей, спать в одной постели, носить под сердцем и рожать его детей – таких же толстых и неопрятных, как он сам…
Меня затошнило, я покачнулась и поспешила сесть, однако мое странное поведение никого не удивило.
- Это она от счастья! – радостно объяснила мама.
Я нашла в себе силы улыбнуться и кивнуть.
Но Басти засмущался, заторопился и почти сразу же ушел, сославшись на неотложные дела. По-моему, его наша помолвка радовала не больше, чем меня.
Добравшись до спальни, я наложила на стены Заглушающие чары и зарыдала отчаянно и безнадежно. Я не хотела выходить замуж за Басти, но не видела способа разорвать помолвку. Если бы наша свадьба была назначена на ближайшее время, я бы, наверное, немедленно сбежала к Роми, но мы с Басти не могли пожениться до того, как Белл и Руди сочетаются браком, а об этом мероприятии никто и никогда не заговаривал. Так что я кое-как справилась со своим страхом и нашла в себе силы спуститься на ужин.
В Хогвартс я вернулась уже нареченной невестой.
Так и началась моя Очень Долгая Помолвка, но это уже другая история…
========== 3 глава ==========
Когда я, окончив шестой курс, вернулась из Хогвартса, на платформе 93/4 меня встретили не родители и домовики, а Басти с букетом цветов. Новоиспеченный жених взял мой чемодан, поцеловал меня в щеку – я с трудом подавила желание вытереть ее платком – и сказал:
- Ну, поехали!
- Куда? – я очень надеялась, что в моем вопросе слышно радостное любопытство, а не испуг. Басти держался со мной настолько по-хозяйски, что я встревожилась, уж не назначили ли в мое отсутствие Белл и Руди свою свадьбу.
- В Кэрфри, разумеется!
Этот ответ меня немного успокоил.
Мы вышли с вокзала, и я ахнула от удивления и восторга. Там, где обычно стояли магловские автомобили, сейчас невидимо для простецов расположился шикарный экипаж, запряженный четверкой крылатых лошадей. На козлах восседал невообразимо важный домовик.
- Прошу, мисс! – Басти с улыбкой поклонился, распахнул передо мной дверь кареты и помог войти. Когда я устроилась, он сел рядом и скомандовал кучеру:
- Поехали! Смотри, не растряси мисс Блэк!
- Ни в коем случае, мистер Рабастан Лестрейндж, сэр! – пропищал эльф и натянул вожжи. – Полетим, как по маслу!
Лошади сначала побежали, а потом, набрав достаточную скорость, поднялись в воздух. Они тащили карету гораздо спокойнее, чем гиппогрифы, без рывков и рысканий в воздухе, и я наслаждалась полетом, любуясь проплывавшими внизу пейзажами.
Но идиллия длилась недолго. Как только мы покинули Лондон, Басти прижал меня к себе и начал целовать, а его руки как-то удивительно быстро забрались мне под мантию. Я задохнулась от неожиданности, ужаса и отвращения: от моего жениха явственно пахло потом, руки, шарившие по моему телу, тоже были потными и влажными.
Однако Басти ничего не замечал и в перерывах между поцелуями быстро шептал:
- Цисси, ты такая красивая… красивая… красивая… Позволь мне, пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста… Никто не узнает… Шуми – парень надежный, он не выдаст… Давай побыстрее, ладно?
Теперь я понимаю то, чего не видела тогда: Басти было всего двадцать лет, он не пользовался успехом у девушек своего круга, но очень хотел казаться опытным кавалером, а бегство Роми задело самолюбие отвергнутого жениха. Сейчас я могу оправдать поведение Басти, но в семнадцать лет такие вещи воспринимаешь совершенно иначе, особенно если прежде ты ни с кем даже не целовалась. Поэтому действия жениха показались мне особенно возмутительным.
Я уже вознамерилась осадить хама, как вдруг замерла, потрясенная простой и страшной мыслью: это мой будущий муж. Если я покажу Басти, как он мне неприятен, он мне никогда этого не простит. Значит, нужно выкручиваться иначе…
Я взглянула на жениха умоляющим, трепетным взором и заговорила тоненьким, задыхающимся голоском:
- Басти, пожалуйста, не надо! Ты такой сильный… мне больно… ты меня сломаешь… Я не смогу жить, если все случится так, я бабушке Ирме обещала, что не позволю себе ничего подобного до свадьбы… Не надо, пожалуйста, Басти!
Как ни странно, он купился на мой трогательный вид и наглую ложь. Нареченный жених выпустил меня из объятий – я украдкой вздохнула с облегчением – и грустно сказал:
- Да, ты, наверное, еще маленькая, хоть и совершеннолетняя…. Да и бабушке обещала, а слово нарушать нельзя…
Он отодвинулся от меня на другой край сиденья и молчал всю дорогу до Кэрфри. А я молча возблагодарила Бога за свой невысокий рост и хрупкое телосложение, из-за которых выглядела младше, чем была на самом деле.
Больше Басти ни разу не пытался меня ни обнять, ни поцеловать, не говоря уже о чем-то большем. Этой своей победой я горжусь до сих пор.
Теперь на балы и приемы меня сопровождал Басти, и от этого они стали еще более скучными. Ко мне избегали подходить даже те немногие кавалеры, кого раньше привлекала возможность обсудить новые книги и пластинки.
Светские мероприятия после переезда в Кэрфри раздражали меня и по еще одной банальной причине – у нас не было денег на новые бальные мантии для меня. Сестрам повезло больше – они начали выезжать задолго до того, как мы покинули Блэквуд, а денег тогда хватало на все.
Сейчас же мама выкручивалась изо всех сил (папа, как обычно, отстранился от решения проблемы). Все намного упростилось бы, если бы я могла носить мантии, перешитые из нарядов моих старших сестер, но это было, увы, невозможно: тона, украшавшие белокожих брюнеток, меня убивали наповал. Особенно меня огорчило, что в чудесной розовато-оранжевой мантии, в которой некогда блистала на балах Белл, я больше всего напоминала несвежий бешеный огурец. Я, помню, даже расплакалась от несправедливости и обиды.
Так что маме пришлось тайно посылать домовиков относить наряды моих сестер в магазин по продаже подержанных мантий, а на вырученные деньги покупать ткани и одежду более подходящих мне оттенков. Наши домовики из купленных тканей шили новые мантии, а подержанные наряды распарывали и перешивали до полной неузнаваемости: если бы кто-то узнал,
